Молочные зубы - Зои Стейдж (2019)

Ханна прижалась ухом к двери родительской спальни: внутри все было тихо. Когда они спали, никаких особых правил, чтобы войти в комнату, соблюдать не требовалось, поэтому она бесшумно повернула ручку двери и скользнула внутрь. Папа лежал голый на своей стороне кровати. Ей почти были видны все его мужские причиндалы – собственно говоря, член, – но вид загораживали поджатые ноги. Одну руку он засунул под подушку, другую положил на грудь. Папа вдыхал и выдыхал открытым ртом воздух, не замечая ни ее, ни чего бы то ни было вообще.

Ханна несколько мгновений на него поглазела, а затем приступила к выполнению своей миссии, взяв с прикроватной тумбочки, где у него лежала всякая всячина (пара книг, несколько салфеток, банка из-под солений, набитая мелкими монетами), телефон. Потом обогнула кровать и зашла со стороны мамы.

Та лежала почти в такой же позе, на правом боку, поджав ноги и прижимая к груди подушку руками, сложенными будто в молитве. Темные волосы упали ей на лицо. Груди свесились на одну сторону, и Ханна решила, что если бы ей пришлось отращивать дополнительные органы, то лучше бы это был хвост. Новый мамин шрам она видеть не могла, однако старый ей нравился. Пурпурный червь, зажатый мясистыми губами белой кожи. Когда-то, совсем еще маленькой, она потрогала его в примерочной кабинке торгового центра, но мама тут же отпрянула, словно ей стало больно.

Она отошла на несколько шагов назад, держа телефон горизонтально, чтобы запечатлеть все формы спящей родительницы. Она лежала ближе к окну и поэтому была немного освещена, даже несмотря на задернутые шторы. Ханна ткнула на кнопку, и камера негромко щелкнула. Для ровного счета нажала еще раз; в этот момент мама подняла голову и сделала вдох, будто перед этим все время лежала бездыханная. Мысль показалась Ханне восхитительной. Мама отбросила с лица волосы и несколько раз моргнула. Девочка могла выбежать из комнаты, но не стала этого делать. Вместо этого заскользила ножками по полу и подошла вплотную к кровати. Мама отодвинулась от нее с выражением замешательства на лице.

– Ханна, тебе что-нибудь нужно?

Она наклонилась. Все ниже и ниже, пока ее лицо не нависло над испуганной матерью.

– Имя. Меня зовут Мари-Анн Дюфоссе, – прошептала она ей на ухо, старательно копируя французский акцент.

Мама думала, что в компьютерную игру под названием «Французский с французами» она играла только раз. Но это было не так.

Когда мама уперла локоть в кровать и положила на ладонь голову, ее груди покачнулись. Ханна ухмыльнулась, и та набросила на себя простыню, чтобы прикрыть наготу.

– Что? – Мама бросила взгляд на спящего папу.

Потом чуть тише сказала:

– Я рада, что ты говоришь, малышка. Что ты сказала?

– Имя. Меня зовут Мари-Анн Дюфоссе. Не забудь.

Голос, которым она не привыкла пользоваться, звучал тихо и слабо.

Мамины губы округлились, чтобы переспросить, но Ханна засмеялась и выбежала из комнаты, по-прежнему сжимая в руке папин телефон.

СЮЗЕТТА

Она приготовила Алексу кофе итальянской обжарки, темный и крепкий, его любимый. Он хоть и опаздывал, но Ханна все равно ухитрилась заманить его в кабинет. Чтобы как-то использовать телефон и сделанную ею фотографию. Он запротестовал только на секунду – ему, конечно же, хотелось побыстрее устроить мозговой штурм и выдвинуть ряд революционных идей строительства нового дома в престижном районе города, однако он мог самостоятельно распоряжаться своим рабочим временем, равно как и проектировать дома в выходные. Сюзетте очень хотелось считать безобидным поступком то, что Ханна пришла к ним и сделала снимок. Но она по-прежнему чувствовала себя незащищенной и от этого испытывала тошноту, причем не только потому, что дочь застала ее голой. Ханна – или кем она там себя вообразила – не была обычным невинным ребенком.