Незавидная невеста - Оксана Гринберга (2021)

Мне показалось это довольно странным — то, что первой все-таки позвали Сину, а не Элизу, и я уставилась вслед молчаливой и светловолосой девушке, ничем не выделявшейся на отборе, и немного удивилась.

Затем все же пришел черед Элизы. Она ушла, а ее место рядом со мной заняла Тэль. Взяла меня за руку, и я была благодарна ее поддержке. Наконец, принцесса вернулась, шепнув мне, что с архиепископом они вместе помолились, после чего он ее благословил — вот и все! — и к нам подошел король, а вместе с ним и Джеймс Стенвей.

Принялись расспрашивать, все ли у нас в порядке.

Теперь уже Элиза за нас двоих ответила Брайну, что все хорошо, но мужчин из рода Стенвеев, как оказалось, не устраивал наш бледный вид. Настолько не устраивал, что Брайн подхватил принцессу Визмора под локоть и увлек ее к колоннам поговорить. Кажется, то же самое собирался провернуть и Джеймс, но уже со мной, но тут явилась леди Виторина и его прогнала, потребовав, чтобы он наконец-таки оставил девочку в покое.

То есть меня.

И Брайну тоже досталось. Почему они не понимают, что нам не до них?!

Но они почему-то не понимали и не собирались никуда уходить. Так и бродили неподалеку, кидая в нашу сторону задумчивые взгляды.

После Элизы, кстати, на встречу к архиепископу отправилась принцесса Зарейна. Правда, в собор вместе с нами Шейла не пошла и на службе не присутствовала, дожидалась приглашения в карете. Ее отправились разыскивать, поэтому снова все порядком затянулось.

За принцессой Зарейна, вернувшейся от архиепископа довольно быстро, настал черед Эстель Маклахан, после чего вызвали Тэль. Затем ушли Харриет, Лаура и Дора Браммер, а за ними и остальные.

Позвали всех, кроме меня.

Первое время меня это нисколько не тревожило — было о чем подумать и о ком помолиться. Затем стало немного удивлять.

В конце концов, когда пришли за четырнадцатой из пятнадцати оставшихся девушек — и ей снова оказалась не я! — мне почему-то подумалось, что архиепископ Плесби вспомнил свой приезд на Хокк и нашу с ним встречу.

Ту самую, когда я обыграла его в шахматы целых три раза.

Кто знает, вдруг с тех пор он затаил на меня обиду или же… Вдруг он и вовсе решил отлучить меня от церкви за подобное святотатство?

Именно поэтому и отказался со мной встречаться.

Впрочем, когда мое имя все-таки прозвучало — последним! — я вздохнула с огромным облегчением. За мной явились два церковных служки и поманили за собой. Мы долго шли длинным коридорам собора, пока не оказались перед дверью в приемную архиепископа. Один из служек постучал, на что раздался тот самый густой и глубокий голос, приглашавший меня войти.

И я вошла.

Поклонилась, уставившись на устроившегося в кресле архиепископа Плесби, успевшего переодеться в повседневную мантию. Затем перевела взгляд на столик по соседству с пустующим вторым креслом, и мои глаза округлились.

Я увидела шахматную доску с расставленными на ней фигурами.

— Дочь моя! — произнес архиепископ, когда я, поцеловав его перстень, поднялась с колен. — Я ждал этого реванша много лет и все эти годы продолжал неустанно совершенствоваться в своей игре!

— Ваше высокопреосвященство, — отозвалась я, порядком смущенная. Повинуясь его приглашающему жесту, устроилась во втором кресле возле шахматного столика, — вы всегда были моим самым сильным соперником!

Про Джеймса Стенвея решила ему не говорить.

Архиепископ Плесби довольно крякнул.

— Так и есть, дочь моя! — отозвался он. — Так и есть! И я намерен незамедлительно взять реванш. Но при этом настаиваю, чтобы ты ни в коем случае не вздумала мне поддаваться.

Пришлось поклясться, что не стану.

— Да пребудут с нами Боги! — глубокомысленно произнес архиепископ.

— И пусть Святая Истония меня не оставит! — отозвалась я, после чего выбрала из протянутых им рук правую.

Архиепископ Плесби разжал ладонь — в ней лежала фигурка коня.