Ты же ведьма! - Надежда Мамаева (2020)

И мы лежали на сбитом белье обессиленные, изможденные, покрытые испариной, с гулко стучащими сердцами и… сумасшедшие от счастья. Моя рука покоилась в руке Эрриана, а я вся — на его теле. Потому как темный оказался не только собственником, но еще и — страшно подумать — бережливым собственником, который заботился о здоровье одной ведьмы. Он заявил, что постель холодная и я могу замерзнуть. А он — теплый. На нем замерзнуть труднее. А я, укрытая сверху плащом, не возражала.

— Магда, — внимательно глядя мне в глаза, начал лунный, — ты как-то заметила, что темные не признаются в любви. Это так. Потому что телом мы можем любить многих, но душою — никого. Потому и сильны.

Мое сердце при этих словах пропустило удар. А потом захотелось вскочить. Но Эрриан словно почувствовал это и крепче обхватил меня, не дав дернуться.

— Но сегодня в трактире, когда в тебя полетел клинок, я вдруг понял, насколько мне дорога одна светлая ведьма. Стоило только встретить ее, и все… Другие девушки перестали для меня существовать. Сегодня, когда я взял твои руки в свои, я осознал, что отныне с темными лэриссами мне будет скучно, со светлыми — смертельно скучно. Ты — моя, мой билет в один конец. Потому что светлая ведьма — это любовь. Демонически сложная, с поехавшей крышей и взбесившимся даром, что бурлит внутри, но любовь. Ты моя единственная, и другой мне не на…

Это были самые потрясающие слова, которые я когда-либо слышала. Но вот дослушать… Кровать. Моя старенькая кровать, ножки которой были подъедены древоточцами, не вынесла бремени любви одной светлой целительницы и темного мага.

Они подломились. Все четыре сразу. И мы надгробной плитой рухнули на пол. На миг мне показалось, что еще немного — и это падение из случайного превратится в эпическое, когда проломится пол и мы окажемся на первом этаже. А утром горожане придут разбирать обломки и…

Но время шло, а мы с Эррианом оставались на месте. И по наглой морде темного было видно, что он вообще не озабочен тем, что мы можем куда-то там провалиться. Хотя ему, сыну Мрака, не привыкать. Он же регулярно в эту свою Бездну проваливался. А она, сдается мне, пониже первого этажа моего дома будет.

— Магда, — прищурился лунный, которого сейчас ничто не могло смутить, даже появление в моей спальне императоров. Обоих сразу. Вместе со свитами. И кабинетами министров. И… — Скажи, я чернокнижник твоего сердца?

— Нет, ты вампир моей печеночной вены! — вырвалось непроизвольно.

В конце концов, ведьма я или нет? Имею моральное право полюбоваться на удивленную физиономию одного темного. Правда недолго, потом надо будет резво подрываться и давать деру. Иначе тебя подомнут под себя и надругаются, лишив уже не девичьей чести, а иллюзий насчет того, что над темными можно безнаказанно шутить.

Еще один поцелуй Эрриана обещал, что моего признания он будет добиваться долго, настойчиво, до моей полной безоговорочной капитуляции. Я, к слову, была совсем не против такого развития событий, ощущая себя сытой кошкой, которая, несмотря ни на что, не прочь получить добавки. И именно в этот момент на улице под моим окном раздалось:

— Госпожа ведьма! Магда! Я люблю вас!!!

То, как мигом помрачнел и подобрался Эрриан, без слов говорило: тому, кто пришел сейчас под мои окна, — не дожить до рассвета.

— Кто это?

— Пока не знаю, но я пошла искать сушеный подорожник, — вздохнула я и попыталась встать, елозя по лунному. — У меня где-то должен был еще остаться…

Темный озадачился. Но руками, не участвующими в мыслительном процессе, едва я начала сползать, тут же схватил меня за талию и вернул на место.

— Зачем тебе подорожник? — спросил он.

— Ну… Ты сейчас выглядишь таким… решительным. И я думаю, без хука вряд ли обойдется. А так… Ты врежешь, я сразу приложу, чтобы тот несчастный, кем бы он ни был, еще раз сюда уже за целительской помощью не приходил.