Ты же ведьма! - Надежда Мамаева (2020)

Сна больше не было. Зато злости — хоть отбавляй. Темные отперли дверь, и, пока Джером возился с завтраком, Эрриан взялся вправлять мне руку. Наверняка исключительно из мести за то, что я выдирала у него из бедра хирсину. Оторвал рукав моей любимой рубашки, обхватил плечо, предплечье и… На миг тело прошила огненной иглой боль. Повязку тоже накладывал он. К слову, чувствовалось, что у Эрриана в этом немалый опыт: зафиксировал все надежно. А вот от моего врачевания его запястий отказался, заявив, что наложить мазь и перевязать сможет и Джером. Ибо теперь в нашей троице остался целым и невредимым только он. Этот еще не покалеченный накрывал на стол: достал из корзины бутылку вина и откупорил ее.

Как это он среди наших болот раздобыл, судя по этикетке, вполне приличный напиток? Джером, неверно истолковавший мой недоуменный взгляд, пояснил:

— Я просто даю напитку подышать.

— Главное, не реши, что оно задохнулось и ему нужно сделать искусственное дыхание рот в рот, — поддел его Эрриан.

Я посмотрела на ватрушку, буженину, сыр, хлеб и вино, очутившиеся благодаря добычливому магу на моем столе, и поняла, что спать хочу все же больше, чем есть. К тому же кровать в моем доме одна. И кто успел — того и подушка с матрасом.

— Вам приятного аппетита, а я баиньки, — сообщила я темным и, не дожидаясь ответа, устремилась наверх.

Чувствовала я себя при этом как принцесса из сказки: ну, та спящая красотка, которую принц разбудил поцелуем, а она его вырубила, переставив часы на два удара колокола попозже. Вот. У меня был точно такой же настрой и планы на ближайшее будущее. И если кто-то, хоть одна живая душа вздумает мне помешать — убью и не замечу.

В сон я провалилась, как в мягкий сугроб. Правда, теплый и пушистый, с запахом мороза и кедра. Последней ускользающей мыслью было: откуда в матрасе с набивкой из диких трав взяться хвойным ноткам?

Проснулась я вечером. Выглянула в окно, за которым белая улица расцветала огнями. Они лились из окон отсветами свечей и печей, сплетались с детским смехом и обещанием чуда. Того самого, которого ждешь с приходом зимы.

А еще я заметила, что у двери моего дома мнется посыльный из мэрии. Его красный картуз, объемный нескончаемый алый шарф, желтую суму, перекинутую через плечо, и пальто зеленого сукна было тяжело спутать с чьими-то еще. Ну и длинный нос, которым тот то и дело шмыгал, торчал из-под козырька фуражки. Он тоже был красным.

Посыльный, судя по следам, топтался у порога уже давно, все не решаясь постучать. Наконец он набрался храбрости, три раза ударил в дверь. Не дожидаясь, когда она перед ним распахнется, растянул перед собой свиток и приготовился читать.

Была у него такая манера: не здороваясь и не глядя на меня, озвучивать очередную кляузу, а также резолюцию бургомистра по ней. Почему так? Не знаю. Может, паренек, которого стращала его матушка, боялся сглаза и не смотрел на богомерзкую ведьму. Может, он чувствовал ответственность за свою великую миссию глашатая и не считал нужным поздороваться.

Но так или иначе картина всегда была одинаковой: я открывала дверь и мне зачитывали обвинение. Очередное. А затем уведомляли, что нужно прийти в мэрию и выплатить штраф. Конечно, я не приходила и не платила.

Бежать на первый этаж, отбивая пятки о ступеньки, чтобы поскорее открыть, я не собиралась. Вот постоять у окна еще немного, а потом медленно спуститься — в самый раз. Но дверь распахнулась, и я увидела, как посыльный шевелил губами. Видимо, что-то зачитывал.

Не удержалась и приоткрыла окно, чтобы услышать гнусавое:

— «…вы обвиняетесь в непристойном поведении, демонстрации исподнего, сидя верхом на метле, совращении досточтимого господина Сватиша и…»

— До этого было понятно. Но кто такой Сватиш?

Вопрос, заданный слегка хриплым баритоном, заставил посыльного оторваться от свитка, а затем и икнуть.

— А г-г-где госпожа ведьма? — запоздало спросил остроносый парнишка, задрав голову.