Раскаленный добела - Джилл Шелвис

Но через два дня с него было достаточно, даже если Гриффин не мог точно сказать, что именно ему надоело. По крайней мере, до тех пор, пока Броуди не взглянул на него поверх тарелки с хлопьями, которые он ел уже третье утро подряд.

— Ты не понимаешь, не так ли? — брат указал на него ложкой, с которой капало молоко. — Ты никогда не был одиночкой.

— Ну и что?

— Значит, с хандрой покончено, с мрачными мыслями покончено. Не знаю, перестанешь ли ты когда-нибудь горевать, но…

— Как я могу быть таким?

Броуди вздохнул.

— Ты никогда этого не забудешь, я знаю, но серьезно, парень, пора простить.

— Кого же это?

— А ты как думаешь? Себя.

Гриффин закрыл глаза. Ему было нетрудно восстановить в памяти трагедию. Черт возьми, он вспоминал об этом почти каждую ночь в течение года.

Но не в последние две недели. Нет, те ночи были наполнены новыми воспоминаниями: Мексика и деревня самых храбрых людей, которых он когда-либо встречал. И женщина, не похожая ни на кого из тех, кого он знал раньше; женщина, о которой Гриффин не мог перестать думать, даже если бы она этого хотела. Только сегодня утром он проснулся и потянулся к ней, потому что его сны были такими реальными.

— Пора дать себе разрешение идти дальше, — сказал Броуди. — Потому что в том, что случилось, нет твоей вины, и ты это знаешь.

— Да. Логически я это знаю. Я знаю.

Броуди положил ложку и наполнил миску до краев.

— Хорошо. Потому что теперь, когда я нашел тебя, ты закончила завтракать один. Кроме того, ты покупаешь хорошие хлопья.

— Может, мне надоело, что ты лазишь в мой холодильник и спишь на моем диване?

— Что, кстати, чертовски неудобно. Как думаешь, ты сможешь достать футон?[5] Я бы точно лучше спал…

— Иди домой, Броуди.

— Забавно, именно это я и собирался тебе сказать.

— Что?

— Иди домой, Гриффин. Ты не можешь просто бездельничать всю оставшуюся жизнь, потому что ты понес некоторые потери. Пора двигаться дальше. Вернуться домой.

Он пристально посмотрел на брата.

- Но я не знаю, где мой дом.

— Конечно, знаешь. Это то, что делает тебя счастливым.

Но в этом-то и была проблема. Гриффин действительно больше не знал, где это было — и, что еще хуже, у него было чувство, что это было вовсе не “где”, а “кто".

Учитывая, что он ушел от всех, кто когда-либо заботился о нем — или позволил ей уйти от него — он чувствовал себя чертовски бездомным в данный момент.

Господи, как же он устал скучать по людям. Его друг. Грэг. Его родители.

Линди. Как ни странно, он скучал по ней так сильно, что это была физическая боль, и не только от похоти. У него болело в груди, его разум пострадал. Как же ему удавалось целый год оставаться одному и молчать? И почему ему вдруг понадобилось… больше?

Может быть, потому, что вот уже пару недель она у него была. У него была цель, работа — и он был окружен людьми, о которых заботился, и которые заботились о нем в ответ.

И снова Гриффин был нужен — желанен — и он преуспел в этом, несмотря на чувство вины, которое пришло вместе с этим.

— Ты еще не понял, Гриф?

Он встал.

— Я собираюсь на пробежку.

Броуди покачал головой.

— Значит, ты все еще амбициозен. Ну, что ж, действуй. Посмотрим, сможешь ли ты убежать от чувства вины за то, что снова начали жить.

— Броуди…

— Эй, никаких оправданий, только не для меня. Просто иди.

Гриффин попытался сделать именно это. Конечно, он бежал достаточно быстро, чтобы выбиться из сил, но все остальное — воспоминания, надежды и мечты — к сожалению, как и весь прошлый год, не покидало его.

Когда Гриффин вернулся в маленький домик, который уже год называл своим, он стоял на веранде, все еще пыхтя и потея. Рюкзак Броуди одиноко лежал на столе, но его брата нигде не было видно.