Новая Ты - Кэролайн Кепнес (2019)

Начинается она с джазовой композиции Чарльза Мингуса, и я чувствую себя словно школьник из гетто, который первый раз в жизни едет вместе с классом на природу. Пишу Келвину: «Меня не будет пару дней. Прости, что вел себя как урод. Все из-за Дилайлы, ну, ты меня понимаешь… Я свалю на какое-то время. Если выгорит с “Фургоном-призраком”, обязательно сообщи. Держу за тебя кулачки. На связи».

Если бы мне так написал мой помощник, когда я управлял книжным магазином в Нью-Йорке, я уволил бы его не задумываясь. В Эл-Эй я фактически послал босса на хрен и в ответ получил: «Чувак похоже я сегодня курнул лишка до встречи не пропадай». Все просто!

Лав сворачивает на объездную дорогу и говорит, что придется потерпеть: везде пробки. Как можно любить этот город?

У нее звонит телефон – снова мать. Пока они болтают, я рассматриваю ее фотки на «Фейсбуке»: много пляжных, но ни одной в полный рост; много с коктейлями в руке, но ни одной пьяной.

Думаю, утром я был неправ: сегодня все-таки мой день.

23

Никогда не понимал людей, которые покупают путешествия на круизных лайнерах: мало того, что приходится выкладывать бешеные деньги, так еще и надо убеждать себя, что важна не конечная цель, а сам процесс, иначе никакого удовольствия от поездки не получишь. Мне эта философия совершенно не близка – я нацелен на результат. И прикладываю немало усилий, чтобы быть достойным членом общества. Вот и сейчас делаю, что могу. Одну руку держу у Лав в трусах, другую – на телефоне. Работаю, так сказать, в многозадачном режиме. Не расслабляюсь.

Пока Лав выруливает из пробки, я анализирую свои достижения. Благодаря мне потребителям больше не надо давиться «Домашней содовой» Бенджи – без него эта нелепая затея быстро заглохла. Благодаря мне издательствам не надо тратить электронные чернила, строча отказы Джиневре Бек – она больше не досаждает им своими дурацкими рассказами. Благодаря мне сливочная должность Пич Сэлинджер досталась более достойному профессионалу, а доктор Ники Анжвин больше не практикует и не совращает своих пациентов. Благодаря мне эгоистичное шоу Хендерсона пропало с телеэкранов, и не за горами тот день, когда его смерть официально объявят началом заката эры нарциссизма в Америке. Благодаря мне мистер Муни снялся с места и теперь в Помпано-Бич радостно трахает какую-то бабенку по имени Айлин.

Определенно, я заслужил отдых. И под упругим дуновением океанского ветра, обжигающего щеки и треплющего волосы, решаю освободиться от всего дурного: от Эми, от разрушительных попыток ее поймать, от моей паранойи и постоянной лжи. Рядом со мной Лав, и впереди у нас счастливая жизнь, а все плохое пусть остается в прошлом. Я отворачиваюсь к окну и отпускаю Эми: пусть идет, пусть свалится с лестницы и свернет себе шею или повесится на эластичных лентах. Я не стану тратить на это свою жизнь. Решительно откладываю телефон.

– Наконец-то! – радуется Лав. – Я уж думала, ты никогда не отлипнешь.

– Прости. Срочные дела. Но к черту все! Будем жить здесь и сейчас!

– Отличный план, – смеется она.

– Отличный вид.

– Да. Обожаю океан. Ты ведь уже был здесь?

– Нет, не довелось.

– Что?! – кричит она. – Стоп, стоп, стоп! Ты никогда не был на Тихом океане?

Киваю и отдаюсь во власть восторженной Лав. Она радуется как ребенок – будто сама первый раз на Западном побережье. Резко выворачивает руль влево, перестраивается, подрезает и тормозит на обочине.

– Мы что, уже не едем к твоим родителям? – спрашиваю я.

– Успеем. После.

– После чего?

– После того, как ты окунешься в океан, конечно!

Лав выскакивает из машины, стаскивает футболку и кричит:

– Кто быстрей!

И вот мы бежим наперегонки к воде, загорелые, красивые, влюбленные, – раньше я думал, так бывает только в романтических фильмах и в клипах Дона Хенли. Отстаю, позволяя Лав выиграть, а когда догоняю, она берет меня за руку и целует.