Новая Ты - Кэролайн Кепнес (2019)

Предлагаю обменяться черновиками. Он заявляет, что это «эпичная хрень», и тут же пересылает мне «Хаос» и «Третьего двойняшку». Я просматриваю на телефоне свои наброски, которые строчил бессонными ночами, когда думал об Эми, и, как Элви Сингер в «Энни Холл», пытался переделать прошлое силой воображения. Выбираю одну из моих любимых историй про Эми, где я застаю ее за кражей книг и запираю в клетку, делаю своей рабыней, постепенно она снова влюбляется в меня, мы сбегаем вместе под вымышленными именами и заводим дружбу с теми семейными парами, с которыми познакомились в ресторане в Литтл-Комптоне. Форти бормочет что-то про стокгольмский синдром. Как всегда, ничего не понял: Эми хотела, мечтала, надеялась, чтобы ее поймали.

– А-а-а, дрянная девчонка… Лихо закручено!

Вот почему людям так нравится писать: можно повидаться со старыми друзьями, не заходя к ним на странички в «Фейсбуке», не страдая от зависти и не боясь показаться навязчивым. Можно лепить их по своему усмотрению – более умными, более смелыми, более правильными.

– Как называется? – спрашивает Форти.

– «Обманщики». Пока это только идея, а не готовый рассказ. Я еще не довел ее до ума.

– Все начинается с идеи, – выдает он очередную банальщину и настаивает, чтобы я просмотрел «Хаос». – Великие умы, знаешь, мыслят одинаково…

– Прямо сейчас читать?

– Отправь мне своих «Обманщиков». – Он кивает и закидывает в рот таблетку. – В «Аллеи» я не тороплюсь – там делать нечего.

– Bueno, – говорю я, потому что именно так ответил бы успешный писатель из Эл-Эй типа Майло.

Мы читаем. И обоюдно признаем гениальность историй друг друга. Форти заявляет, что образы в «Обманщиках» как живые. Я плачу ему той же монетой и говорю, что впечатлен сюжетом «Хаоса», хотя на деле это бестолковая и бессвязная чушь.

Я заразился амбициями, подхватил их, словно вирус, и ничего хорошего это не сулит. Я забыл про собственное решение не ввязываться в киноиндустрию, принятое еще в Нью-Йорке. Пренебрег советами мистера Муни. Забыл про минет. Трахал актрису. Плавал в бассейне. Но все это пустяки по сравнению бешеным восторгом, охватившим меня при виде титров с моим именем на экране «Айпэда» Форти.

Этот бездарь нужен мне, чтобы сделать первый шаг и утереть нос Майло. И одной «прикольной» видюшкой, сделанной на коленке за пять минут, здесь не обойтись. Я прочитал достаточно всяких идиотских руководств для актеров, чтобы понять: без связей в Голливуде никуда. Теперь у меня есть связи. Мой друг – Форти Квинн.

Я говорю ему, что мы можем объединить наши истории, и он чуть не падает со стула.

– Забацаем мегасценарий! Точно!

– Значит, по рукам?

– Да! Позвоним агентам – пусть обо всем договорятся?

Звонить мне некому, поэтому я предлагаю не торопиться.

– Давай сначала убедимся, что материал получится годный. Права на ошибку у нас нет.

Он хлопает меня по плечу:

– Ты, как всегда, прав, Профессор.

Договариваемся молчать о нашей затее, пока сценарий не попадет в работу, – не рассказывать ни Лав, ни агентам, никому. Мне это на руку – не хочу, чтобы Майло узнал о моих попытках, пусть лучше потом завидует моим достижениям. К тому же, если ничего не выгорит, нас хотя бы не будут считать неудачниками.

Мы бьем по рукам и идем к кассе.

– Это надо отметить! – возвещает Форти.

Заглядываю в меню: тако, гордита… И особняком нечто под названием «кесарито» – помесь буррито и кесадильи, придуманная корпоративными умниками в небоскребах Америки, а не мексиканскими хозяйками в трущобах Мехико.

Форти здоровается с укурком за стойкой и ведет меня на кухню представлять своему «амиго», шеф-повару Эдуардо. Заказывает гору еды: две порции жареной картошки, три гордиты, большое мясное буррито и «море острого соуса». Пока нам выбивают чек, он запускает руку в карман и вытаскивает дозу крэка – будто мы в фильме «Меньше нуля».