Предположим я один из тех, кто прожил здесь сорок лет и превратился в глубокого и полубезумного старика. Что произойдет тогда? Вновь полыхнет серая вспышка и меня вернут домой? Вернут к дверям того самого бара? И я, с трудом переставляя дрожащие ноги, побреду куда-нибудь… а скорей всего умру на месте от шока – сердце и разум не выдержат резкой перемены. Меня долбанет инфаркт или инсульт. Не пройду и пары метров. И уж точно не успею никому ничего рассказать.

И это еще при условии, что дряхлого сидельца отправят домой. Я так не думаю. Уже успел убедиться в прагматичности и безжалостности тюремщиков. Я бы на их месте просто вытряхнул бы отработанный материал из кельи и всего делов.

Куда вытряхнул?

Наружу.

А что снаружи?

А вот этого я не знаю. Начинаются гадания. А гадать не хочу. Поэтому тему пока закрою.

Но…

Если чуть погодить с закрытием темы и добавить сюда содержимое тайника…

Золото. Много золота. Тут налицо старательное долгое накопление золота. Монетка к монетке, зуб к зубу, колечко к колечку. К чему копить бесполезный для сидельца металл? Подкупить тюремщика не удастся – контакта с ними нет, не поговорить, не договориться. Но золото упорно копят. И в этом должен быть какой-то смысл. Так может золото понадобится позднее? Лет через сорок. И вполне логично, что глубокому старику нужны хорошие накопления – вряд ли он сможет в таком возрасте трудиться и зарабатывать на жизнь. Но если в карманах бряцает золотишко и при экономной его трате, вполне может хватить на остаток жизни. Это что-то вроде пенсии.

И снова…

Остаток жизни где? Где дряхлые старики найдут последнюю гавань? Где проживут последние несколько лет перед тем, как умереть?

Где?

И ответа по-прежнему нет.

Но я ответ получу обязательно. Это критически важная информация. По очень простой причине – если мне удастся убежать из странной тюремной камеры, то вряд ли я попаду домой. Я окажусь за стенами кельи, окажусь снаружи. Возможно там, где оказываются отмучившиеся сидельцы. В той самой последней гавани. И хотелось бы узнать о том месте как можно больше, прежде чем отправляться в путь.

Предупрежден – значит вооружен.

Еще одна великая истина. Еще одно великое правило. И в свои золотые деньки рвущегося к цели зверя я всегда старался выполнять его.

Что еще я вынес из встречи со старцем?

Мелочи. Их переварю позднее.

А вот оттиск печати на стекле – это интересно!

Тут отчетливо прослеживается некий ритуал. Или даже процедура.

Как она могла проходить?

Ставня поднимается. Важно ступающий вперед седой сиделец с силой придавливает к стеклу шахматную фигуру. На стекле остается фиолетовый оттиск – и стоящий напротив узник видит оттиск. Руки, дергающие за рычаг, ладони предлагающие обмен, пешку с цифровой восемь. И видя оттиск узник должен что-то понять. Проникнуться доверием. Или почтением. Или страхом.

Пешка – не печать для документов.

Это какой-то символ власти, символ принадлежности к некой большой и хорошо известной организации.

Или нет…

Но оттиск печати на стекле остается фактом. Еще один факт в мою все пополняющуюся базу данных.

Долгий гонг заставил меня остановиться, развернуться и рвануть обратно к перекрестку. Тяжелый лязг, пол под ногами вздрогнул. Ничего себе – ко мне только что причалила другая келья. Вторая встреча за такой короткий промежуток времени? Странновато. И я не уловил ритма. Сколько минут прошло после первой встречи? Три? Четыре? Такой странный интервал не похож на систему. Придет время – разберусь и с этой странностью.

Рычаг…

Одернуть плащ. Выпрямиться. Дежурная спокойная улыбка вернулась на мое лицо.

Ставня с грохотом уползла вверх.