Драма в Гриффин-холле, или Отравленный уикенд - Шарлотта Брандиш (2020)

Мышь-полёвка холодными от росы лапками пробежала по безжизненной руке, вцепившейся в лопату с коротким черенком и так и окоченевшей. Голова трупа покоилась в небольшой неряшливо выкопанной яме, постепенно заполняющейся водой, рядом высился холмик земли, а какая-то птаха, посвятившая свою немудрёную песню необыкновенно тёплой для этого времени года ночи, выводила звонкие трели, обращая на мертвеца внимания не больше, чем если бы он был опрокинутой каменной скамьёй.

Часть четвёртая

Глава первая, в которой все сначала нервничают из-за пропажи Грейс и Себастьяна, а потом становятся свидетелями ареста убийцы

Старший констебль Лэмб проснулся в отвратительном расположении духа. Самочувствие его ещё более ухудшилось, когда он сообразил, что задремал, будучи на посту.

С трудом поднявшись на ноги и морщась от боли в спине, он поправил шлем и откашлялся. В доме было тихо, даже из кухни не доносились ещё звуки утренних хлопот, и не тянуло запахами жареного бекона и свежего хлеба.

Констебль Лэмб привёл себя в порядок: поправил форменную одежду, подкрутил усы и проделал пару гимнастических упражнений, чтобы почувствовать себя бодрее. Около восьми утра его должен был сменить О’Нил, после чего можно будет отметиться в участке и отправиться на пару часов домой.

Предвкушая обильный завтрак с жареными почками, свиными сардельками и горячими ячменными лепёшками, Лэмб с наслаждением потянулся и тут же выпрямился, опустив руки и обрадовавшись, что успел проснуться до того, как в холле появился дворецкий. Симмонс, пожелав констеблю доброго утра, прошествовал мимо него, направляясь под лестницу, в кухню, и вид у него был крайне неодобрительный.

Припозднившаяся кухонная девчонка, испуганно озираясь, пробежала с угольным ведром и щётками в гостиную, а потом обратно, где-то рядом послышалась возня, приглушённые вскрики горничных, глухо хлопнула дверь, и среди всех этих утренних звуков яснее всего констебль Лэмб различил женский голос, отчаянно взывающий к Господу о милосердии. В Гриффин-холле явно происходило что-то не то.

Подтверждением тому стало возвращение Симмонса. Откашлявшись, он, не глядя на констебля, произнёс:

– Я был бы благодарен вам, сэр, если бы вы смогли выслушать садовника Чепмена. Дело в том, что он обнаружил в саду тело, сэр.

– Тело? В саду? – в голосе Лэмба слышались одновременно недоверие и нарастающий ужас.

Согласно правилам, он должен был дважды за один час обходить дом вокруг и обязательно проверять, спокойно ли всё в саду. Сон, так не вовремя сморивший констебля, мог дорого ему обойтись.

Чепмен, величавый старик с воспалёнными глазами и седой щетиной на костлявом подбородке, сидел на кухаркином стуле посреди кухни и с трудом скрывал удовольствие от того факта, что находится в центре внимания. Горничные, округлив от ужаса глаза, ловили каждое его слово, а миссис Гилмор, роняя слёзы в миску с тестом, вполголоса читала молитву, и от этого казалось, что слуги разыгрывают сцену из пьесы. Экономка, миссис Уоттс, была занята с малышкой Полли и ещё ничего не знала о случившейся трагедии.

Выслушав садовника, констебль Лэмб в сопровождении дворецкого и лакея Энглби отправился к ручью, где и обнаружил тело Майкла Хоггарта с двумя пулевыми отверстиями в груди. Оно уже успело остыть и мало чем напоминало того жизнерадостного молодого человека, что так любил щегольскую обувь, дорогие вина и хорошеньких легкомысленных женщин.