Драма в Гриффин-холле, или Отравленный уикенд - Шарлотта Брандиш (2020)

– Моя мать снова вышла замуж, инспектор, и на время медового месяца я решила не мешать молодым. Кроме того, я очень давно не была в Англии. Если вы не знали, то по отцу я англичанка. Генри Крэббс, мой отец, был старшим сыном в семье.

– Вы предупреждали мистера Крэббса о своём приезде? Он ожидал вас увидеть?

– Нет, инспектор, моё желание навестить дедушку было спонтанным. Он всегда был ко мне очень добр, и я захотела сделать ему сюрприз.

– Что вы можете сказать о других гостях мистера Крэббса? Вы близки с кем-то из них? Может быть, состоите в переписке?

– Нет, – покачала она головой с сожалением. – Я совсем никого не помню. Разве что тётушку Розмари, но очень смутно. И ещё немного кузину Грейс. Меня увезли в Америку сразу после войны, когда мне было всего пять лет.

– И больше вы в Англии не бывали? До вчерашнего дня? – скрипучий невыразительный голос Киркби заставил её обернуться к сержанту.

– Я приехала за день до остальных, – уточнила она холодно.

– Получается, вы совсем не знакомы со своими английскими родственниками? – мягко спросил инспектор, отводя правую руку за спину и делая Киркби знак не вмешиваться в допрос. – Может быть, вы успели поближе сойтись с кем-то? Подружиться?

Вивиан сделала вид, что задумалась. При этом она премило закусила нижнюю губу и подняла взгляд к потолку, что позволяло продемонстрировать длинные густые ресницы.

– Нет, не думаю, – наконец ответила она, с сожалением покачав головой. – Знаете… я никого не хочу сейчас обидеть, поверьте, но… мне показалось, что все, прибывшие в Гриффин-холл, как-то напряжены. Может быть, конечно, я принимаю английскую сдержанность за чопорность и снобизм. После Америки многие люди здесь кажутся очень закрытыми, если вы понимаете, что я имею в виду. Разве что Филипп Адамсон и Майкл Хоггарт кажутся мне чуть более дружелюбными, чем остальные родственники. И ещё мистер Эштон очень приветлив и добр.

Инспектор Оливер заглянул в блокнот с записями, которые он сделал прошлой ночью, и убедился, что в числе дружелюбных и приветливых названы исключительно молодые люди. Это его не удивило: такие девушки, как Вивиан Крэббс, у других женщин способны вызывать лишь раздражение.

– Простите, что вынужден об этом спрашивать, – детектив сочувственно прищёлкнул языком, – я понимаю, как сильно вас расстроила гибель несчастной мисс Белфорт. Но я обязан задать вам вопрос: вы были знакомы с убитой раньше?

Он заметил, как по лицу свидетельницы промелькнула тень. Она будто что-то вспомнила, но быстро пришла в себя.

– Я?.. Нет, что вы. Я увидела её первый раз здесь, в Гриффин-холле. И… мне так жаль, что с ней случилось такое… Я просто не могу избавиться от этой картины. Она так и стоит у меня перед глазами. Её запрокинутое лицо… Она ведь до последнего не понимала, что с ней происходит. Пыталась что-то сказать нам всем… Но всё кончилось очень быстро. Я помню, как замерло время. Стало густым… как сироп. И вот только что она была жива, а мгновение спустя – уже нет. В этом есть что-то совершенно безнадёжное, вы не считаете? Не хочется больше прилагать усилия, стараться, бороться за что-то. Раз всё заканчивается так быстро. Начинаешь понимать, что всё слишком хрупко, чтобы это беречь. Раз всё превращается в осколки, то зачем вообще…

Лицо Вивиан сморщилось, на щеках даже через слой пудры показались красные пятна. Личина Благочестивой Хныкалки, как она про себя назвала сегодняшнюю роль, пошла трещинами, и сквозь них в её душу хлынул тот ужас, который она испытала вчера в мастерской. Совершенно неподдельно всхлипнув, она прижала платок ко рту, уже не заботясь о том, сохранится ли на губах помада, и приняла от инспектора стакан воды.