Не гаси свет - Бернар Миньер (2016)

— Но это еще не все… — добавил он. — Мерзавка дважды заявлялась в комиссариат. В первый раз принесла письмо — его якобы бросили ей в почтовый ящик, — автор которого грозил покончить с собой. Она потребовала, чтобы мы провели расследование. Голову даю на отсечение — она сама и сочинила эту бредятину. А во второй раз мне пришлось выслушать целую детективную историю: мужик нассал ей на коврик, проник в квартиру, звонил на радио и на домашний телефон… Дальше — больше: пострадавшая стажерка якобы накачала ее наркотой, раздела догола, а потом каким-то образом доставила домой, где она и пришла в себя. Чушь дичайшая! А теперь мы нашли труп прямо напротив ее дома, причем она часто разговаривала с беднягой Хорхе и, если верить соседке, однажды он даже был у нее в квартире… Можешь объяснить, что за женщина зовет к себе бездомного и покупает секс-услуги двадцатилетней девчонки?

Лейтенант бросил взгляд на фасад дома: свет не горел только в нескольких окнах, и все балконы были забиты публикой, как в театре «Ла Фениче»[71] в вечер премьеры.

— Как ее фамилия? — поинтересовался Сервас.

— Штайнмайер. Кристина Штайнмайер.

Кристина…

— Она упоминала оперу? — задал Мартен еще один вопрос.

Его собеседник резко обернулся.

— Что ты сказал?

— Она произносила слово «опера»?

Больё сощурился и несколько секунд смотрел на свой намокший галстук, а потом перевел цепкий взгляд на майора.

— Черт, как ты узнал?.. Она сказала, что преследователь — ну, тот, что якобы побывал у нее в квартире, — оставил на журнальном столике CD-диск с записью оперы… Ты все-таки не просто так сюда заявился, я прав?

— Да.

— Проклятие! Ты меня достал, Сервас! Мог бы сразу сказать… Что тебе известно? Если ты не в курсе, это мое расследование.

Мартен немного помолчал, глядя на водосточные трубы, извергавшие на тротуар потоки воды, и на горящие в квартирах люстры, но в конце концов решился:

— Позволь мне задать твоей… подозреваемой несколько вопросов. Вдруг она говорит правду? Я ничего не стану утаивать.

У лейтенанта от возмущения отвалилась челюсть. Он побагровел и гаркнул на всю улицу:

— Ты такой же псих, как она, если думаешь, что я тебе это позволю! Никто, кроме меня, допрашивать эту бабу не будет!

— Назовешь код домофона? — невозмутимо попросил его майор.

— Черт, Сервас, что за игру ты затеял?!

— Ты не видишь картину в целом и идешь не в том направлении. Скажи, я часто ошибался? Садился в галошу?

Теперь Больё колебался.

— Я не при исполнении, у меня отпуск по болезни… Слава достанется тебе… — пообещал его коллега. — Я всего лишь хочу задать ей пару-тройку вопросов.

Лейтенант кивнул:

— Один-девять-четыре-пять…

— Без дураков?

— Да чего уж там…

Она зажгла верхний свет и вслушалась в тишину. Он приходил… Она сразу это поняла. В ее отсутствие. Нужно быть чертовским наглецом, чтобы заявиться на место своего преступления, когда на улице лежит труп Макса… То есть Хорхе. Хозяйка дома задержала дыхание, поискала глазами следы пребывания своего врага, увидела на журнальном столике диск и подошла взглянуть на него.

«Поругание Лукреции». Бенджамен Бриттен.[72]

Финал наверняка трагический — самоубийство…

Рядом с диском лежал листок бумаги. Послание, написанное от руки… Кристина заставила себя прочесть его:

Теперь ты видишь, что тебя ждет. Лучше сделай все сама. Давай покончим с этим. Взбрыкнешь еще раз — возьмемся за твою мать…