Не гаси свет - Бернар Миньер (2016)

Она открыла верхний ящик и выбрала самый длинный и острый нож, после чего пошла в прихожую и достала из коробки связку с двумя ключами — от подвала и запасной от почтового ящика. Надев флуоресцирующие кеды, дрожащими пальцами отперла входную дверь — второй раз за ночь. На площадке царил полумрак, и страх темноты, коварный враг и вечный спутник, мгновенно впрыснул ей в кровь дозу яда.

Сердце ёкнуло и сбилось с ритма.

Стало трудно дышать.

«Ничего не получится, это выше твоих сил…»

Журналистка коснулась рукой таймера и перевела дух.

«Пять минут… Через пять минут ты вернешься, подруга… Давай, шевелись. Или не вернешься, если кто-нибудь поджидает тебя внизу… Скажи-ка, ты очень сильно любишь свою собаку?»

Кристина попыталась вызвать лифт, не осознавая, что он стоит на этаже. На секунду она заколебалась, но потом открыла дверцу и вошла в кабину. Движение вниз в замкнутом пространстве ненадолго ее успокоило, но, выйдя на первом этаже и оказавшись перед низкой дверью под лестницей, женщина едва не передумала. Тусклый свет плафона скрадывал детали «предбанника», отделенного от холла двойной застекленной дверью, и Штайнмайер показалось, что она смотрит в бинокль. На общих собраниях многие жильцы не раз жаловались управляющему: «Когда я поздно возвращаюсь, мне кажется, что это не холл, а похоронная контора», «Сюда может попасть кто угодно», «Однажды на одного из нас нападут, и вы будете виноваты!». Управляющий получал нехилое жалованье, но и пальцем не шевельнул, чтобы поправить дело.

Вокруг стояла звенящая тишина, и страх снова проснулся: Кристина пожалела, что не зашла в туалет, прежде чем отправилась «на дело». В подвал она спускалась всего один раз — когда приходила смотреть квартиру, но не забыла, что мусорные баки стоят с правой стороны. Ключ легко провернулся в замке, дверь с противным скрипом открылась, и в ноздри женщине ударил затхлый запах сырости.

Два пролета ступеней, вспомнила она, щелкнув выключателем. Желтый свет залил покрытые плесенью стены.

«Я одна, все спят.

Или не одна, и спят все — КРОМЕ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА…»

Дыши… дыши… дыши…

Кристина готова была сорваться в крик, позвать на помощь, перебудить весь дом… Но вдруг вспомнила о своей соседке. Если кто-нибудь увидит, как она в четыре утра бродит по подвалу с ножом в руке и найдет Игги в контейнере, все наверняка вспомнят историю с письмом и с найденными в ящике стола антидепрессантами, а также скандал, учиненный ночью, и немедленно запрут ее в дурдом. «Мы-чиним-починяем-ваши-мозги-а-пока-вы-побудете-здесь». «Мужайся, малышка, мы переживем и это…»

Мадемуазель Штайнмайер спустилась на две ступеньки, остановилась и прислушалась. Ничего. Покрытые копотью и плесенью стены казались обросшими шерстью, но желтый свет был достаточно ярким, не то что в холле. Журналистка пошла дальше, и на первой площадке мужество снова покинуло ее: под лестницей, там, где начинался коридор, клубился густой мрак — совсем как в бездонном колодце. В груди ядовитым плотоядным цветком зашевелилась паника. «Прости, Игги, я не могу. Мне это не по силам… Прости меня…» Женщина развернулась, чтобы сбежать, и тут услышала какой-то приглушенный звук.

— Игги? — спросила она в темноту.

Тишина.

— Игги!

На этот раз она отчетливо услышала лай. Совсем близко… Не раздумывая, хозяйка собаки спрыгнула на затоптанный земляной пол. Господи, как же тут холодно… Кристина понимала, что дело не только в температуре. У нее над головой шесть этажей столетнего здания, в котором полно людей, но ее крика никто не услышит. Она огляделась. Слева, за решетчатыми дверьми, подвалы — черные дыры, забитые ненужным старьем, повсюду паутина, воспоминания, крысы… Справа, за зеленой металлической дверью, мусорные баки.

Штайнмайер взялась за ручку и потянула на себя тяжелую створку:

— Я здесь, Игги!