Три дня и вся жизнь - Пьер Леметр (2017)

Задав вопрос, Антуан тут же пожалел об этом, но Эмили как будто не уловила его иронии. В ответ она махнула рукой, что могло означать все, что угодно.

– Ладно, я пойду, – сказал Антуан.

– Я тоже домой…

Они пошли вместе.

Эмили прикурила новую сигарету. Запах дыма, смешавшийся с ночной свежестью и ее ненавязчивыми духами, был очень приятным. Антуан почти соблазнился. Он курил всего два-три раза в жизни, ему не понравилось, но он решил хотя бы затянуться разок. Напряжение вечера спадало, оставив после себя сильную усталость. Одна сигаретка, почему бы и нет…

Эмили вернулась к начатому в саду разговору. Ее заинтриговали планы Антуана. Гуманитарная миссия. Почему он не хочет быть… нормальным доктором? Чтобы ответить на этот вопрос, Антуану потребовалось бы собраться с духом. Он сказал только:

– Семейный доктор – это скучновато…

Эмили покачала головой. Что-то мешало ей понять.

– Если ты считаешь это скучным, зачем тогда изучаешь медицину?

– Нет, мне не скучно быть врачом, понимаешь, но именно семейным доктором…

Эмили кивнула, но что-то в этой теории не устраивало ее. Антуан украдкой поглядывал на девушку. Бог ты мой, эти высокие скулы, этот рот, этот светлый пушок у корней волос там, на затылке…

Верхние пуговицы ее кофточки были расстегнуты, открывая упругую грудь, а когда Антуан чуть-чуть отставал, то замечал под платьем завораживающую округлость ее попки…

Эмили говорила:

– Потому что врач все-таки… Должно быть, страшно интересно лечить людей…

Было даже как-то печально констатировать, что такая прелестная, такая сексапильная молодая женщина может быть столь откровенной дурой. Она изъяснялась общими фразами, высказывала мысли, которые, будучи полностью готовыми к употреблению, почти не нуждались в том, чтобы пропускать их через голову. Ее речь без всякого повода или перехода скакала с одной темы на другую, и все они касались того малого, что она знала: обитателей Боваля. Пока Антуан подробно разглядывал и оценивал совершенство отдельных частей ее тела (брови, уши – этой девице даже удалось иметь очаровательные ушки, неслыханно!), Эмили добралась до их прошлого, их детства, соседей, воспоминаний…

– У меня полно наших школьных фоток! А еще из досугового центра… С Романом, Себастьеном, Леа, Кевином… И Полиной…

Она говорила о людях, которых Антуан едва мог припомнить, но для нее они реально существовали. Как если бы город и ее собственная жизнь и теперь, спустя несколько лет, ограничивались школьным двором.

– Ах, эти фотки, ты обязательно должен посмотреть… сдохнуть можно!

В темноте раздался ее короткий смешок, женственный, восхитительный и невыносимый. Непонятно, что ее так развеселило.

Для Антуана школьные фотографии не представляли приятного воспоминания. Тогда же была сделана преследующая его все детство фотография маленького Реми Дэме. Существовала традиция: в этот день вам приглаживали вихры, меняли рубашку и отправляли в школу, как на праздник.

– Если хочешь, я тебе пришлю!

Собственное предложение привело Эмили в такой восторг, что она даже остановилась. Антуан посмотрел на нее. Красивое правильное лицо, светлые глаза, этот нежный рот…

– Ну да, пришли, если хочешь… – согласился он.

Оба смутились. Антуан опустил глаза. Они двинулись дальше.

В центре все еще слышались доносящиеся издали отголоски музыки в саду господина Лемерсье. Говорить было не о чем, и возле мэрии Антуан вспомнил поваленный ураганом платан.

– Ах да, – воскликнула Эмили, – тот платан!

Они немного помолчали, оба мысленно представили себе платан, потом она добавила:

– Тот платан – это как бы история Боваля…

Антуан буркнул:

– Что ты имеешь в виду?..

Они опять помолчали. Июньское тепло, ночь, вино, эта неожиданная встреча, эта очаровательная девушка – все толкало на откровения, хотелось вернуться к вопросам, которые он себе задавал.