Три дня и вся жизнь - Пьер Леметр (2017)

Антуан уже второй раз присутствовал при его аресте и второй раз, смутно и без особого стыда, ощущал облегчение от ошибки следствия.

На этот раз, разумеется, вопрос так не стоит, ДНК не солжет, как мог бы это сделать свидетель, но в сердце Антуана вновь закралась надежда, что вместо него будет осужден Ковальски. Антуан не видел его много лет. Франкенштейн заметно постарел: он поседел, изможденное лицо казалось еще более худым, он шел медленно, свесив руки.

Арест в девяносто девятом году подмочил его репутацию торговца. Колбасная лавка постепенно хирела, он был вынужден продать ее и устроился работать заведующим колбасно-мясным отделом супермаркета в Фюзельерах.

Господина Ковальски отпустят через несколько часов, самое большее через день-два, возможно, это будет последним неожиданным поворотом в деле, призванном теперь обогатить полицейские архивы. Антуан ощущал, как с каждой минутой ему свободнее дышится. В его воображении непрерывно рождались новые картины: Лора, завершение их учебы, отъезд за границу…

Госпожа Куртен вернулась к себе («На такси… могли бы поехать на автобусе…»), проветрила дом («Мог бы сам это сделать, Антуан»!), составила список покупок («Обрати внимание на сухарики, только „Хедеберт“, других не покупай!»).

Антуану скоро не придется делать то, что он всегда с трудом выносил, но сейчас он добродушно выслушивал замечания матери – такое облегчение и счастье он испытывал, видя, что она дома. «Больше испугалась, чем ушиблась», – отвечала она знакомым, которые звонили ей справиться о здоровье. Весть о ее возвращении уже трижды облетела Боваль.

Антуан, сколько мог, откладывал момент выхода в город, когда все станут приставать с расспросами о состоянии мамочки. Значит, Бланш дома? Ну что ж, тем лучше, тем лучше, знаешь, мы ведь испугались, сам-то я не видел, но мне рассказали, какой кульбит она совершила… ну и страху же мы натерпелись…

Антуан беспокоился: предали ли Мушотты огласке несчастье своей дочери, но нет, никто ничего не знал. Ни Эмили, ни ее родители не пожелали сообщить о ситуации, которую осудили бы, случись она с кем-то другим.

Перепрыгивая через ступеньки, Тео поднимался по крыльцу мэрии и издали махнул ему в знак приветствия. Кроме того, Антуан встретил Барышню, как прозвали дочь господина Вальнэра. Дважды в неделю она в своем инвалидном кресле выезжала из дома хроников, куда ее вынуждены были определить после смерти отца, и в сопровождении сиделки совершала круг по городу. Она всегда устраивалась на террасе «Кафе де Пари». Летом она лакомилась там мороженым, и сиделка стирала с ее подбородка сладкие потеки, а зимой маленькими глотками пила обжигающий шоколад. Ее инвалидное кресло уже не было причудливо раскрашено, как прежде, зато сама молодая девушка не изменилась. Ее тело по-прежнему напоминало сухую виноградную лозу, ее белые ледяные руки все так же лежали поверх шотландского пледа, а лицо и сегодня казалось посмертной маской с пылким взором.

Антуан терпеливо стоял в очереди во всех лавочках где, позабыв о времени, покупатели обменивались новостями.

Он ощущал, что охвачен легкой эйфорией, которая, разумеется, во многом была связана с усталостью последних дней, но также с чувством постепенно возвращающейся уверенности в себе. Если бы не та история с Эмили Мушотт… Но даже ее он воспринимал как незначительное затруднение по сравнению с опасностью, сгущающейся над ним… Чем она могла ему грозить, немного денег, пустяковое дело…

Он пока даже не смел верить.

Он закончит учебу, уедет подальше от всего этого, начнет новую жизнь.

19

Господина Ковальски преспокойно освободили уже назавтра, подозрение с него было снято, но не в глазах обитателей Боваля, которые не так-то легко отказывались от своего мнения: нет дыма без огня, это непреложная истина.