Роковой выбор - Питер Джеймс (2019)

Джон поднялся на ноги, в шоке от падения и от услышанного, со здоровенной занозой в пальце. Стараясь что-нибудь придумать, он рассеянно стал выкусывать ее. Что, во имя всего святого, случилось со Сьюзен? Неужели на нее так повлияли три дня одиночества? Может, он сглупил, уехав и оставив ее на такой долгий срок наедине со своими мыслями?

Он нашел ее внизу, в кухне, – она вынимала из холодильника помидоры. Стоя посреди кухни, он так и этак старался зацепить занозу ногтями или зубами, а жена мыла помидоры под краном. Затем она положила их на деревянную разделочную доску и начала резать.

– Помидоры снижают риск заболевания раком простаты, – сказала она, не оборачиваясь. – Я прочла об этом в журнале. Тебе нужно есть много помидоров. Сейчас мы их едим недостаточно.

Джон с опаской посмотрел на острый зазубренный нож в ее руках, но все равно подошел к ней сзади, обнял и поцеловал в щеку:

– Я люблю тебя, Сьюзен.

Она чуть подалась назад, прижимаясь к нему спиной, и положила нож, но не повернулась.

– Я не хочу, чтобы все это разрушило наши отношения.

– Это не «все это», – спокойно сказала она, будто учитель, объясняющий урок. – Это ребенок.

– Если ты хочешь ребенка, если это для тебя так важно, хорошо, давай родим ребенка, но только нашего.

– Я хочу этого.

– Сьюзен, милая, я ничего не понимаю. Не знаю, что там наговорила тебе эта адвокатша…

– Она ничего мне не наговорила. Она просто рассказала мне факты. Суррогатные матери могут получать деньги только на покрытие расходов, не более. Мы легко можем доказать судье, что сделка с мистером Сароцини была заключена в обмен на выплату задолженности банку и ипотечных взносов за дом. Если судья удовлетворит иск, мистеру Сароцини придется вернуть акции «Диджитрака» и документы на дом. Мы можем возбудить иск сразу после рождения Малыша и получить временный судебный запрет. И еще мы можем подать заявление на судебную опеку для Малыша.

Джон почувствовал, что с помощью юридических терминов она отстраняется от него.

– Сьюзен, я понимаю, что ты чувствуешь. Повернись, посмотри на меня.

Она оставила эти слова без внимания.

Он попытался прижаться к ней крепче, но она отстранилась.

– Сьюзен, ну что ты, мы же всегда были так близки. Помнишь, что ты сказала мне после того, как мы в первый раз занимались любовью?

Молчание.

– Ты посмотрела мне в глаза и сказала: «Давай пообещаем всегда говорить друг другу правду, что бы ни случилось». Помнишь?

Она продолжала молчать.

– В этот раз ты не сказала мне правду. Нам следовало обсудить это до того, как ты пошла к адвокату. – Он снова прижал ее к себе, и на этот раз она немного поддалась. – В твоем теле сейчас происходят серьезные биологические изменения. На первый план во всем выходит материнский инстинкт – по-другому и быть не может, было бы ненормально, если бы было по-другому, – и он влияет на твое поведение и на твои решения. Возможно, вместо того, чтобы ходить к адвокатам, нам стоило бы обратиться к психологу. Может, поищем психолога, специализирующегося в этой области? – Восприняв ее молчание как хороший знак, он обнял ее крепче и понизил голос: – Сьюзен, я понимаю, что на тебя многое свалилось. Ты мужественно прошла через это. Все почти закончилось. Забудь о сделке и подумай о нас. Как, по-твоему, я должен себя чувствовать? Ты хочешь, чтобы я смотрел на этого ребенка – а потом он вырастет, станет подростком, затем взрослым – каждый день до самой смерти? Зная, что половина его – это мистер Сароцини?

Она продолжала молчать.

– Чувствуя вину за то, что мы не выполнили своих обязательств в заключенной сделке? Что мы лишили мистера и миссис Сароцини ребенка, которого они так отчаянно хотели?

Сьюзен тихо, едва различимо сказала:

– Фергюс Донлеви думает, что мистер Сароцини хочет принести моего ребенка в жертву.

Джон подумал, что ослышался.

– Что?