Ганнибал - Томас Харрис (2013)

Приглушенный свет и музыка — музыка Северной Африки: уд и барабаны. Марго сидит на кушетке, голова ее опущена, локти на коленях. Она напоминает метателя молота или штангиста, отдыхающего в тренажерном зале после тяжелой тренировки. Дыхание у нее довольно частое, более частое, чем у респиратора Мэйсона.

Напев кончается, Марго поднимается, подходит к кровати. Угорь высовывает голову из отверстия искусственного грота — взглянуть, не прольется ли и сегодня дождь золотых карпов с его колеблющихся серебристых небес. Скрипучий голос Марго сейчас тих и мягок, как никогда.

— Ты не спишь?

Секунда-другая, и никогда не закрывающийся глаз Мэйсона обретает осмысленность.

— Что, самое время поговорить о том… — шипит респиратор, Мэйсон делает вдох, — чего хочется Марго? Иди-ка, посиди у Санта-Клауса на коленях.

— Ты знаешь, чего мне хочется.

— Скажи мне.

— Мы с Джуди хотим ребенка. Ребенка той же крови, что все Верже. Нашего ребенка.

— Почему бы вам не купить китайчонка? Они дешевле молочных поросят.

— Наш ребенок — это было бы так здорово. Мы могли бы это сделать.

— Ну-ка, что говорится в папочкином завещании… «Моему наследнику, чье происхождение будет подтверждено в Лаборатории Селлмарк или ей подобной в результате тестирования ДНК, завещаю все мое имущество после кончины моего любимого сына — Мэйсона». Любимый сын Мэйсон — это я. «В случае отсутствия наследника по прямой линии единственным получателем всего моего имущества назначаю Южный баптистский монастырь, с учетом специальных статей завещания, касающихся Университета Бэйлора в городе Уэйко, штат Техас». Ну ты и обозлила папочку своими лесбийскими выкрутасами, моя Марго.

— Ты, может, и не поверишь, Мэйсон, только дело здесь не в деньгах… Нет, и в деньгах, конечно, только не это главное. А разве тебе не хочется наследника? Ребенок был бы и твоим наследником, Мэйсон.

— А почему бы тебе не найти какого-нибудь симпатичного парня и не дать ему разок, а, Марго? Ты же не можешь сказать, что не знаешь, как это делается?

Африканская музыка звучит снова, наращивая громкость: навязчивое повторение мелодии уда, словно волны гнева, захлестывающие уши.

— Я же изуродовала себя, Мэйсон. Иссушила себе яичники всей той гадостью, что принимала. И я хочу, чтобы Джуди могла участвовать в этом. Она хочет родить, быть настоящей матерью. Мэйсон, ты же обещал… сказал, если я тебе помогу… обещал дать мне свою сперму.

Паучьи пальцы Мэйсона сделали приглашающий жест:

— Угощайся. Она пока на месте.

— Мэйсон, пока еще есть шанс, что твоя сперма — животворна. Мы можем получить ее, не причиняя тебе боли.

— Получить мою животворную сперму? Звучит так, будто ты с кем-то на эту тему говорила.

— Просто советовалась в клинике искусственного оплодотворения, это совершенно конфиденциально. — Даже холодный свет от аквариума не может скрыть, как смягчилось лицо Марго. — Мы были бы хорошими родителями ребенку, Мэйсон. Мы даже на курсы родителей ходили, а Джуди — из большой, очень терпимой семьи, и есть специальная группа поддержки для родителей-женщин.

— Ты когда-то умела заставить меня кончить, Марго, когда мы еще совсем детишками были. Помнишь? Мощно выдавал, как пулемет. И так же быстро.

— Ты делал мне так больно, Мэйсон, я ведь была совсем девчонкой. И вывихнул мне локоть, когда заставлял делать то… другое. Я до сих пор не могу выжать больше восьмидесяти фунтов левой.

— Ну, ты же отказывалась есть шоколад. Я же сказал, сестренка, — поговорим, когда с этим делом покончим.

— Давай просто сделаем анализ, — сказала Марго. — Доктор может взять пробу совершенно безболезненно…

— Что ты затвердила — безболезненно, безболезненно! Я же все равно ничего не чувствую там, внизу. Можешь сосать до посинения, все равно не будет, как первый раз. Я заставлял тут некоторых это делать — ни черта не выходит.