Ганнибал - Томас Харрис (2013)

Поощренный к продолжению знакомства, он переходит к Моцарту — «Соната Ля мажор». Доктор Лектер и клавесин еще не достигли интимной близости, но отклик инструмента на касания его рук обещает — долго ему ждать этого не придется. Поднимается ветерок, свечи вспыхивают, их пламя колеблется, но глаза доктора Лектера закрыты, чтобы не мешал свет, лицо обращено вверх, он играет. Мыльные пузырьки слетают с растопыренных звездочками ладошек Мики, когда она взмахивает руками над ванночкой, и плывут в легком ветерке, легко пролетают сквозь лес и, как раз когда он принимается за третью часть сонаты, сквозь лес бежит, все бежит Клэрис Старлинг, шорох листьев у нее под ногами, шорох ветра вверху, в кронах меняющих цвет деревьев, а перед нею прочь срываются олени, самец и две самочки, прыжками освобождающие ей путь, — так прыгает сердце в груди. Земля вдруг становится холоднее, и оборванные люди тащат из леса маленького тощего оленя, раненного стрелой — она все еще торчит у него из бока, он упирается, сопротивляется ремню, обвившему его шею, а люди тащат его, раненого, чтобы не надо было нести олешка к ожидающему его топору, и музыка резко обрывается, прозвенев над окровавленным снегом, и руки доктора Лектера сжимают края сиденья. Он делает глубокий вдох, еще и еще один, заставляет себя сыграть следующую фразу… вторую, третью, но музыка снова обрывается. Тишина.

Мы слышим тонкий, пронзительный вопль, обрывающийся так же неожиданно, как и музыка. Ганнибал Лектер долго сидит, склонив над клавишами голову. Потом бесшумно поднимается и выходит из комнаты. Невозможно определить, где он теперь находится — в доме темно. Ветер с Чесапикского залива набирает силу, колеблет пламя свечей, они гаснут, а ветер, в полной тьме, поет в струнах клавесина, то наигрывая неожиданную мелодию, то извлекая пронзительный вопль, вопль из далекого прошлого.

Глава 55

Среднеатлантическая межрегиональная выставка огнестрельного и холодного оружия в зале Военного мемориального комплекса. Многие акры столов и стендов, целые поля стрелкового оружия, в основном пистолеты и охотничьи ружья типа боевых. Красные лучики лазерных прицелов танцуют на потолке.

Очень немногие из тех, кто и в самом деле работает не в четырех стенах, посещают такие выставки, это ведь дело вкуса. Стрелковое оружие теперь исключительно черного цвета, и выставки эти мрачны, лишены ярких тонов, и столь же безрадостны, как и внутренний мир тех, кто сюда приходит.

Только посмотрите на эту толпу — неопрятные, со злым прищуром, облысевшие, сердитые люди, с поистине засохшими сердцами. Они-то и представляют собой наибольшую опасность для частных лиц, желающих сохранить право на владение огнестрельным оружием.

Больше всего таким нравится боевое оружие, предназначенное для массового производства, дешевое, штампованное, обеспечивающее высокую убойную силу в руках невежественных и плохо обученных солдат.

Посреди этих пивных животов, рыхлых и бледных, как сырое тесто лиц, стрелков, вечно пребывающих в четырех стенах, движется доктор Лектер, аристократически худощавый и стройный. Стрелковое оружие его не интересует, он сразу же проходит к стендам ведущего поставщика ножей на этой выставке. Фамилия поставщика — Бак, и он весит, должно быть, фунтов триста двадцать пять. На стендах у Бака множество поражающих воображение мечей и кинжалов — в основном имитации средневековых и варварских предметов вооружения, но у него имеются и самые лучшие современные ножи, и даже дубинки, так что доктор Лектер сразу же замечает обозначенные в его списке предметы — те, что ему пришлось оставить в Италии.

— Что вас интересует? Помочь? — У Бака дружелюбные щеки, дружелюбная улыбка и недружелюбный взгляд.

— Да, будьте любезны. Мне нужна вон та «гарпия» и прямой зубчатый нож фирмы «Спайдерко», с четырехдюймовым лезвием, а еще вон тот, что сзади, скорняжный — «скинер» с опущенным острием.

Бак достал со стенда все, о чем его просили.