Ганнибал - Томас Харрис (2013)

— Извините, что-что? — переспросила Старлинг. — Я ничего не слышу — здесь такой шум… Я вчера обнаружила, что аннотированный и подписанный доктором Лектером экземпляр «Кулинарного словаря» Александра Дюма появился пару лет назад на частном аукционе в Нью-Йорке. И был продан в частную коллекцию за шестнадцать тысяч долларов. Свидетельство о собственности владельца было подписано «Кэри Флокс». Вы знаете Кэри Флокса, Барни? Надеюсь, что знаете, потому что ваши анкеты для поступления на работу в больницу, где вы сейчас работаете, заполнены его почерком, но подписаны «Барни». И он же заполнял вашу налоговую декларацию. Извините, я не расслышала, что вы перед этим сказали. Хотите, начнем сначала. Сколько вы получили за книгу, Барни?

— Около десяти тысяч, — произнес Барни, глядя ей прямо в глаза.

— В расписке указано десять пятьсот, — кивнула Старлинг. — А сколько вам заплатили за то интервью «Тэтлеру», когда доктор Лектер бежал?

— Пятнадцать кусков.

— Неплохо! Прилично заработали. И все, что вы им наплели, это просто ваши выдумки?

— Я знал, что доктор Лектер не стал бы возражать. Наоборот, он был бы разочарован, если б я не навешал им лапшу на уши.

— Он напал на ту медсестру до того, как вы поступили в Балтиморскую спецбольницу?

— Да.

— И у него была сломана рука?

— Насколько я знаю, да.

— Рентгеновский снимок делали?

— Наверняка.

— Мне нужен этот снимок.

— Ну-у-у-у…

— Я выяснила, что все автографы Лектера разделены на две части: одна — написана чернилами, до того, как он попал в тюрьму, а вторая — крайоновыми карандашами и фломастерами, уже в спецбольнице. Написанные крайоном и фломастером стоят дороже, но, думаю, вы это знаете. Барни, я полагаю, что все эти вещи у вас и что вы намереваетесь продавать их по частям любителям автографов в течение многих лет.

Барни пожал плечами и ничего не ответил.

— Думаю, что вы ждете, когда он снова станет «горячей» темой. Зачем вам это, Барни?

— Хочу успеть увидеть все картины Вермеера, какие есть на свете.

— Мне, видимо, нет смысла спрашивать, кто именно познакомил вас с Вермеером?

— Мы по ночам говорили о многих вещах.

— А вы говорили о том, чем он хотел бы заниматься, если бы оказался на свободе?

— Нет. Доктор Лектер не интересовался гипотетическими вопросами. Он не верит ни в силлогизмы, ни в синтез, ни в абсолютные истины.

— А во что он верит?

— В Хаос. Да в него вовсе и не надо верить. Он самоочевиден.

Старлинг на секунду захотелось быть снисходительной к Барни.

— Вы говорите так, словно сами в него верите, — сказала она. — В то же время ваша работа в Балтиморской спецбольнице заключалась как раз в поддержании порядка. Вы были старшим санитаром, ответственным за порядок. И вы, и я, мы оба занимаемся поддержанием порядка. От вас доктор Лектер не сумел убежать.

— Я вам это уже объяснял.

— Потому что вы всегда были начеку. Хотя и в определенном смысле относились друг к другу по-братски.

— Ничего подобного, — возразил Барни. — Он ни к кому не относится как к брату. Мы просто обсуждали вопросы, которыми оба интересовались. По крайней мере, это были вещи, интересные для меня, я тогда впервые о них узнавал.

— Доктор Лектер никогда не издевался над вами за то, что вы чего-то не знаете?

— Нет. А над вами?

— Тоже нет. — Она ответила утвердительно, чтобы не задевать чувства Барни, поскольку впервые вдруг осознала, что в насмешках этого чудовища на самом деле скрывались комплименты в ее адрес. — Он мог бы вдоволь поиздеваться надо мною, если б захотел. Так вам известно, где его вещи, Барни?

— А мне будет вознаграждение за то, что я их нашел?

Старлинг сложила салфетку и засунула ее под тарелку.