Вдребезги - Юлия Резник (2020)

— Ты можешь посадить его на плечи? Дамир любил кататься на плечах у отца.

— Его… отец… я.

Слава богу, что мои руки заняты сыном. Слава богу! Не знаю, что бы с ней сделал, будь они свободны. Дышу медленно. Вдох. Выдох. Еще раз улыбаюсь Дамиру, который, конечно же, ни черта не понимает из нашего разговора. И усаживаю его на плечи. Две ножки в синих ботиночках опускаются мне на грудь. Маленькие ручки обхватывают щеки. О том, какие ощущения во мне вызывает все это — лучше не думать. Потому что я не справляюсь. Я, мать его, не справляюсь с этим дерьмом. Поэтому, не зная, как с собой совладать, просто прибавляю шагу, так что Олесе вообще приходится за мной бежать. Некоторое время идем молча. А потом откуда-то сверху на меня обрушивается странный звук. Я прислушиваюсь и понимаю, что это Дамир смеется.

— Я первый! Не догонишь… — дразнит он мать, принимая за игру все происходящее. В этот самый момент мой раскачивающийся во все стороны мир замирает. И обрушивается прямо на мою голову, придавливая к земле тяжелыми бетонными плитами. Не нужно никаких генетических тестов, чтобы узнать себя в этом маленьком мальчишке. В детстве я тоже обожал соревноваться с братом. «Я первый…» — первые слова, которые я произнес.

Останавливаюсь. Осторожно снимаю Дамира с плеч и, задержав на уровне глаз, принимаюсь внимательно его разглядывать. Но спустившаяся на горы ночь не союзник мне в этой затее. Я и вперед-то иду на голых инстинктах…

— Значит, ты любишь соперничать?

Мой голос звучит непривычно глухо. Будто надтреснуто. Дамир игнорирует мой вопрос и опять начинает извиваться всем телом в безрезультатной попытке высвободиться.

— Дай ему к тебе привыкнуть, — шепчет Олеся, укладывая свою ладонь поверх моего напряжённого бицепса. Идиотка. Похоже, она вообще не имеет понятия, что происходит. Это же все равно, что совать голову в пасть голодному льву. Резким движением плеча сбрасываю ее руку и, вновь усадив сына на плечи, шагаю дальше. И, кажется, до Олеси что-то доходит. Потому что дальше она идет, не проронив ни звука. Боится? И правильно делает! Говоря откровенно, вся эта ночная вылазка затеяна лишь для того, чтобы подогреть ее страх. В ней не было абсолютно никакой необходимости. После всей той информации, что я нарыл на Авдалова, он бы сам передал мне Олесю с рук на руки, если бы я того пожелал. Но зачем ей об этом знать? Пусть боится. Пусть страх жрет ее изнутри, как голодный пес кость.

За спиной раздается тихий вскрик. Я оборачиваюсь, но не сбавляю шага. Еще пара минут, и мы доходим до места, где я спрятал машину. Запрокидываю голову к небу. Красивому. Высокому. Звёздному. С яркой, усыпанной бриллиантовой крошкой лентой Млечного пути, протянувшейся между горных хребтов.

— Садись! — командую, не отрывая взгляда от звезд и не торопясь снимать с плеч сына. За спиной что-то шуршит. Потом раздается звук открывающейся двери, следом — едва слышный хлопок, с которым она закрывается. — Ну, что, сынок? Прокатимся? Хочешь покататься?

— Я хочу к маме.

Это я мог предположить. Поэтому и позволил Олесе присоединиться к нам, вместо того чтобы поддаться искушению и оставить её Авдалову. Видит Бог, за то, что она здесь — ей следует благодарить сына. Осторожно спускаю его с плеч, открываю дверь и усаживаю Дамира в специально купленное для него автокресло. Пристегиваю ремень и, обойдя машину, сажусь за руль.

— Спасибо тебе, — доносится в спину. Отрываюсь от дороги и встречаюсь с Олесиным внимательным взглядом в зеркале заднего вида. Дамир спит, свесив голову на бок. Его быстро укачало на сплошь покрытой колдобинами и рытвинами узкой горной дороге.

— Я сделал это ради сына. Не ради тебя.

— Об этом я догадалась. Откуда ты узнал, что…

— Что он мой сын? Твоя соседка сказала.