Солдат уступил, умолкнув, но его челюсть была сжата, и мрачный взгляд ясно давал понять, что это еще далеко не конец истории.

Мы ехали через ночь. Измотанная, я задремала на плече Гаррета, и он отклонился назад, принимая меня в свои объятия. Атмосфера в машине стояла угрюмая, все, казалось, были потрясены до глубины души. Мы знали, что должны поговорить, обсудить то, что узнали, и спланировать дальнейшие действия. Но мой мозг перегрелся и был перегружен всеми произошедшими с нами трудностями. Я чувствовала себя беспомощной, и подобная апатия утешала. Так же, как и обнимающие меня руки Гаррета напоминали мне, что я в безопасности. Что я не привязана к столу кучкой ученых с пустыми глазами, ковыряющимися в моей голове, словно я подопытный кролик. Мне не хотелось вспоминать ужас и беспомощность, которую я почувствовала, когда Старейший Змий объявила мне, что я просто сосуд, выращенное в лаборатории с целью продлить ее жизнь тело. Не хотелось думать о мусорящих в моей голове ученых или о том, какие воспоминания они успели изъять, прежде чем появились Гаррет с Райли. Именно в этот момент мне не хотелось помнить ни о чем.

Как только забрезжил рассвет и машина, наконец, остановилась, я удивленно подняла глаза. Перед нами стоял большой, весьма потрепанный фермерский дом с покосившимся витиеватым крыльцом и голубой черепичной крышей. В стороне от него съежился старый амбар, время высосало все краски из досок, пока те не стали тусклыми, однообразно серыми. Нас окружали холмы и поля, и так было уже последние тридцать минут, пока машина дребезжала и подпрыгивала на узкой проселочной дороге, которая в итоге вывела к ступенькам этого дома.

– Где мы? – спросила Мист с переднего сиденья.

– Мое последнее пристанище, – пробормотал Райли, выключая фары. Окидывая взглядом осевшее здание, он вздохнул. – О нем никому не известно – прежде я никогда им не пользовался. На случай, если произойдет худшее, и вся моя подпольная организация будет раскрыта, мне хотелось иметь безопасное место, чтобы укрыть всех. Это мой последний вариант на случай, если все полетит к чертям. Во всех направлениях отсюда на сотню гектаров нет ничего. Никто не станет искать нас здесь.

Он открыл дверь и вышел наружу, остальные последовали за ним, под нашими ногами вздымались крошечные облака пыли, когда мы ступили на подъездную дорожку. Вокруг стояла тишина; не было ни сигналов, ни звуков движения машин, ни спешащих по тротуарам людей. Ничего кроме цикад и одинокой птицы, песня которой слышалась за километры.

Из дома послышались шаги, и на крыльцо вышла женщина, перегнулась через перила и прищурилась, пытаясь нас рассмотреть. Она была долговязой и костлявой, ее каштановые с сединой волосы были собраны в тугой пучок на затылке, и было похоже, что большую часть времени она проводит снаружи, на солнце. Она ступила на край крыльца и скрестила костлявые руки, покачивая головой, пока смотрела на Райли.

– Так-так. Никогда бы не подумала, что увижу тебя снова, ящерица. Столько воды утекло.

Райли устало улыбнулся ей.

– Привет, Джесс. Да, немало. Сколько прошло лет? Шесть, семь? С тех пор, как я был здесь последний раз?

– Скоро будет одиннадцать.

– Эх. Ну, ты ничуть не постарела.

– Несносная ящерица. – Женщина опустила руки и поманила нас внутрь. – Заходите, все вы. Здесь полно комнат, и посмотрим, удастся ли найти для вас постельное белье. – Она замолчала, пока мы шагали вперед, ее взгляд снова выискивал Райли. – Могу я предположить, что раз ты и твои друзья возникли вот так из ниоткуда, значит, это, наконец, произошло?

– Это? – Я в замешательстве посмотрела на Райли. И он поморщился.

– Да. Прости, Джесс. – Он улыбнулся женщине мрачной извиняющейся улыбкой. – Уэс уже разослал сигнал всем пристанищам убираться. Первые детеныши должны прибыть совсем скоро.

– Как много драконов ты имеешь в виду?

– Если каждый доберется сюда? – Райли почесал затылок. – Семнадцать.