Каждый вдох - Николас Спаркс (2019)

– Уверен, что да. Но в Родезии, если ты богатый белый, правосудие можно было купить. Может, сейчас уже не так откровенно, но тогда… Дед умер свободным человеком. Сейчас фермой управляют Родни и мои сводные братья, а я стараюсь держаться от них как можно дальше.

Хоуп удивленно покачала головой.

– Ничего себе, – сказала она. – Никогда такого не слышала. Теперь понятно, почему вы ушли с фермы и не очень хотели говорить на эту тему. Тут есть о чем задуматься.

– Да, – согласился Тру.

– А вы уверены, что человек, к которому вы приехали, ваш настоящий отец?

– Нет, но шансы велики, – и он рассказал Хоуп о письме, фотографии и билетах на самолет.

– На фотографии действительно ваша мама?

– Насколько я ее помню, да, но… на сто процентов нельзя быть уверенным. Все ее фотографии сгорели при пожаре, а к Родни я лишний раз стараюсь не подходить.

Хоуп посмотрела на него с уважением:

– Да, жестоко жизнь обошлась с вами.

– В чем-то да, – пожал плечами Тру. – Но зато у меня есть Эндрю.

– А еще детей вы не хотели?

– Ким хотела, но я заболел корью, в качестве осложнения – бесплодие. Так что при всем желании…

– Это и стало причиной развода?

Тру покачал головой:

– Нет. Мы просто разные люди. Нам и жениться, наверное, не стоило, но Ким забеременела, а я знал, что такое расти без отца, и не хотел такого для Эндрю.

– Вы сказали, что мало помните маму, но какие-то воспоминания у вас все-таки есть?

– Она имела обыкновение сидеть на веранде за домом и рисовать. Но это я запомнил только потому, что сам начал рисовать вскоре после ее гибели.

– Вы рисуете?

– Когда не играю на гитаре.

– Хорошо?

– Эндрю нравится.

– А с собой у вас никаких рисунков нет?

– Сегодня утром начал новый, а так в альбоме есть и другие.

– Как бы мне хотелось посмотреть… если вы не возражаете.

Пирс уже остался далеко позади, впереди показались коттедж и трехэтажная вилла. Хоуп шла молча, и Тру догадывался, что она потрясена услышанным. Такая откровенность была не в его характере: обычно он мало говорил о прошлом и сейчас гадал, отчего сегодня в нем проснулось красноречие.

Но в душе Тру знал – это его реакция на женщину, идущую рядом. Когда они дошли до лестницы, ведущей к коттеджу, Тру осознал – ему хочется, чтобы она знала, кто он на самом деле. Хотя бы потому, что ему кажется – он уже знает ее.

После того что Тру рассказал о своем детстве, Хоуп казалось неправильным оборвать разговор поспешным прощанием. Она показала на коттедж:

– Не хотите подняться и выпить бокал вина? Такая прекрасная ночь, я собиралась немного посидеть на веранде…

– Бокал вина – с удовольствием, – отозвался Тру.

Хоуп поднялась первая и, когда они дошли до веранды, указала на кресла-качалки под окном:

– Шардоне будете? Сегодня открыла.

– Замечательно, благодарю вас.

– Сейчас вернусь, – сказала она.

Что я делаю, удивлялась Хоуп, зайдя в коттедж и оставив дверь чуть приоткрытой. Она в жизни не приглашала мужчину на бокал вина перед сном. Оставалось надеяться, что ее поведение не произведет двусмысленного, ложного впечатления. При мысли о том, что Тру может подумать, у Хоуп слегка закружилась голова.

Скотти забежал в дом за хозяйкой, часто виляя хвостиком в знак приветствия. Хоуп нагнулась погладить питомца.

– Ну и что в этом такого? – шепотом спросила она. – Он поймет, что я просто веду себя по-соседски приветливо! В дом же я его не приглашаю.

Скотти только сонно смотрел на хозяйку.

– Тебя только спрашивать…