Дрейк - Вероника Мелан (2013)

Внутри я задавалась вопросом — а был ли здесь тот, кто не «терпел», а действительно радовался и наслаждался? Сестры, казалось, отбывали родственную повинность, мужья их волочились за ними, словно прикованные цепочкой, разве что чарка и могла разжечь в их глазах немного огня. Но ровно до того момента, пока эти самые глаза не помутнеют, не затянутся алкогольной дымкой и снова сделаются тусклыми.

Хотя столько водки, мне на радость, у нас все равно не было.

Свекровь о чем-то тихо беседовала с приятельницей, расположившись сбоку, моя мама только и думала о том, как бы все успеть, все сделать правильно, всех накормить, ничего не забыть, сбегать на кухню за добавкой из горячего. Ей уж точно было не до веселья.

Наконец начались тосты.

Поздравительные слова, дешевые блестящие открытки с надписью «55», пожелания здоровья, долгих лет и упакованные в оберточную бумагу подарки.

Отчим улыбался. Но как-то больше растеряно, невесело. Будто чувствовал себя виноватым за весь этот балаган, что случился по его вине в квартире. Мать, я видела, его подбадривала взглядом, призывала потерпеть, сама налила ему первую рюмку водки, чтобы снять напряжение.

Анатолий был причесан.

Сидел в белой выглаженной рубашке и серых брюках. Больше молчал, чем говорил, но того и не требовалось. После первых трех стопок разговорная волна за столом начала разрастаться, голоса стали громче, шутки заковыристее.

Тетки припоминали что-то из детства братика «Тольки», но не часто, больше для приличия, постоянно перемежая все это со спором о садовых посадках. В этом году и в следующем. Мужья жевали салат, подкладывали картошечку и огурчиков, чтобы было чем закусить следующую чарку. Мама о чем-то вежливо расспрашивала свекровь и ее подругу. Тетя Таня приглушенно разговаривала по мобильнику, отодвинувшись к приоткрытому, чтобы спасти от духоты, балкону.

Я же, можно сказать, осталась одна, рассеянно ковыряясь вилкой в горке пюре, поверх которого кто-то вежливо примостил мне котлету.

Как так? Людей в комнате много, а поговорить не с кем. Почему одиночество нигде не ощущается так сильно, как среди людей?

На ум пришла прочитанная когда-то в книге у Бушкова фраза: «Один, как идол металлический, среди фарфоровых игрушек…»

За два часа застолья мне было задано всего несколько фраз: «Что, правда полное имя Бернарда? Как необычно…. (одна из сестер — поморщившись)». «Как дела на работе? (тетя Таня после разговора по мобильнику). — Хорошо, спасибо!». «А ты переводчица, что ли? С английского? А вот мы в школе все поголовно немецкий, да… давно это было… (мать Анатолия)».

Я начала уставать. Голоса сливались, резкий смех отскакивал от стен и неприятно отдавался в висках. Я смотрела на отчима — притихшего и отчего-то даже не пьянеющего. Тот ел котлету, изредка улыбался шуткам, подарками не интересовался, только лишь пил минералку, утонув мыслями в чем-то своем.

Я впервые подумала о том, что практически ничего не знаю о человеке, с кем не первый год обитаю в одной квартире. Что у него на уме? Чем вообще живет и дышит? Есть ли хоть какие-то увлечения?

Знала я об Анатолии Геннадьевиче не так уж много: ему пятьдесят пять, женат никогда не был, родился в деревне, но в юном возрасте уехал в город, поступил в какой-то институт. Лет пять назад работал в ремонтном отделе — чинил телевизоры и радиотехнику. Потом что-то не сложилось там, наняли другого молодого парнишку, а отчима рассчитали — он ушел простым слесарем на завод, где и работал до сих пор.

И что такого мама в нем нашла? Вроде бы ничем не примечательный мужчина на первый взгляд….

Этот вопрос я решилась задать ей на кухне, когда мы остались одни.

В моей голове шумел второй бокал вина, на маминых щеках тоже выступил румянец. От выпитого и от усталости, наверное.

— Дин…. Да не такой он и плохой, Толька-то.

— Мам, но ты? Женщина видная, умная. Почему с каким-то алкоголиком до сих пор?