Дрейк - Вероника Мелан (2013)

Так не пойдет. Время еще есть, нужно срочно где-то переодеться и умыться. А где? Ну, конечно, дома. Других вариантов нет.

Закрываем глаза — прыжок.

Стоя в собственной темной комнате, я паниковала пуще прежнего.

Если свет не включить, то как найти другую одежду? Пробравшись на цыпочках к столу, я на ощупь выдвинула нижний ящик и принялась осторожно рыться в поисках лежавшего там со студенческих времен фонарика. Вроде бы батарейка была заменена несколько месяцев назад, когда отключался свет. Пальцы натыкались на карандаши, резинки, тетрадки, старые кисточки и краски. Наконец победно сомкнулись на толстенькой трубке, сиротливо прижавшейся к деревянной стенке. То, что надо!

Тихонько задвинув ящик, я выпрямилась и попробовала нажать на кнопку. Луч света — не яркий, но рассеивающий темноту — высветил на стене размытое желтоватое пятно. Чертыхнувшись, я тут же погасила его.

Ведь свет из-под двери может увидеть мама. Или гости. Кто их разберет, заснули они уже или нет?

Стянув с кровати одеяло, я заткнула им щель на полу. Медленно втянула воздух, чувствуя, что вспотела. Не то от нервов, не то от адреналина. Ладно, душ смогу принять уже там, в Нордейле. Спасибо — ванная комната имеется.

Что дальше? Одежда!

Подсвечивая себе, я принялась рыться в шкафу. Нашла легкую белую вязаную кофту и джинсы, не испачканные травой. Сойдет. Следом на пол полетело и сменное нижнее белье. Порядок.

Теперь расческа.

С глухо бьющимся сердцем я осознала, что расческа осталась в ванной комнате. Есть еще одна — на серванте в коридоре, но туда через вражеский лагерь незаметно не пробраться. Я закрыла лицо руками, покачала головой. А что с косметикой? Тоже в ванной? Только не это!

Через секунду я вспомнила, что косметичка здесь, в комнате. Я унесла и положила ее в шкаф, когда до блеска начищала раковину. Не хотелось оставлять «личное» имущество на виду незнакомых людей, все-таки твои пузырьки и бутыльки — это какой-никакой, а «приват».

В шкафу на средней полке луч высветил бок синей пузатой сумки с необходимым для прихорашивания набором. Я радостно вцепилась в косметичку и прижала ее к груди, как родную. Ну, хоть в чем-то повезло. А следом, будто ведром холодной воды, вылилась на голову другая мысль: пронести ее с собой «туда» я не могу. А как краситься здесь, когда нет света?

Комичность ситуации зашкаливала. Я села на кровать и отключила фонарик.

Ну, что за дурость!

Хотелось смеяться и плакать одновременно. Ну, как, скажите, я должна из всего этого изворачиваться? Или вообще плюнуть на внешний вид и предстать с самого утра перед чужими людьми (сплошь мужиками) в натуральной красоте с осыпавшейся под глазами тушью? Или же попробовать прихорошиться при свете фонаря и маленького «пудреничного» зеркала? Ведь был же когда-то такой опыт. Правда, давно, еще в пионерском лагере.

А время-то идет. Сидеть и раздумывать некогда.

Взглянув со зверской решимостью на лежащую рядом косметичку, я — вжи-и-и-и-к — расстегнула замок и включила фонарик.

Результат получился хорошим.

Вот уже минуту я придирчиво разглядывала себя в зеркале — большом, прямоугольном, залитом электрическим и дневным (потому что строители не забыли про окно в ванной комнате) светом.

Макияж был сносным и неброским. Там, дома, отыскав в косметичке тоник, я оттерла тушь с глаз, после чего осторожно, пыхтя и ругаясь при свете карманного фонарика, перекрасила их по новой. Но только слегка, чтобы не переборщить.

Снаружи коттеджа на неизвестной улице уже полностью рассвело.

Часы в гостиной показывали 8.14.

К этому времени я успела не только вернуться в Нордейл, но и принять душ — мыло — розовое и душистое — нашлось на краю ванной (И это в нежилом-то доме! Проверила бы заранее, не пришлось бы теперь тщательно прятать от воды глаза).

Чистая опрятная одежда придала ощущение уверенности.