И как с этим жить?

Как жить, когда внутри такой разлад?

Я этого не понимала.

* * *

Бекетов

Обычно сплю чутко, просыпаясь от любого шороха, но именно сегодня провалился в тяжелый глубокий сон, захвативший меня настолько, сто не смог вовремя выбраться и пропустил все на свете.

Встрепенулся только когда через марево сновидений далекий вой услышал. Знакомы, до боли родной.

Это что такое? Она же на цепи сидела!

Кубарем из кровати выкатился и к окну бросился, распахнув его, перегнулся, вглядываясь в загон, туда где ее на ночь оставил.

Ошейник лежал на земле, тускло поблескивая металлическими запонками.

Да какого хера???

В нос запах оборотня чужого ударил, перемешивая все в груди. Вик. Выкормыш Загорских! Посмел сунутся на мою территорию! Посмел посягнуть на мою самку! Освободил ее и увел в лес!

На ходу обращаясь, в окно выскочил и злой, как демон преисподней, в погоню бросился, на ходу созывая своих волков.

С того, кто пропустил его на территорию — шкуру сдеру, лично!

Он уводил Татьяну на свои земли. Они выбрали самый короткий путь до границ с Загорскими, и если не успею их перехватить, придется на вражескую территорию врываться.

Плевать! Если понадобиться в их главное поселение зайду. Таня моя! А сученыш наглый сегодня подписал себе смертный приговор!

Отмахивал километр за километром, стремительно нагоняя беглецов. Их запахи становились все отчетливее, насыщенней: сладкий, манящий Танин, и горькая вонь чужой псины.

Ее голос слышался все чаще, какой-то надломленный, хриплый, будто через силу, словно сопротивляется, борется сама с собой. И тут же понимаю, что так оно и есть! Моя Таня с волчицей своей борется, пытается оставить ее. Это безумие, чистой воды. Голова кругом идет от бреда, в который превратилась наша реальность.

Ускорился, превратившись в серый метеор. Главное не дать ее увести!

Мои волки где-то далеко позади остались, не в силах тягаться со мной по скорости, а я один выскочил на широкую поляну возле запруды. Затормозил, лапами проехавшись по траве, усыпанной ночной росой, прежде чем остановился.

Гаммы Загорских не было видно, чутье подсказывало, что он уже далеко ушел, но мне до него сейчас не было дела. Внимание к грифельной волчице приковано, замеревшей неподалеку. Стояла, голову низко опустив, дыша надрывно и наблюдая за моим приближением со смешанными чувствами. Странная смесь ненависти с облегчением, злости и радости.

Таня не дала волчице уйти, удержала ее, не смотря ни на что. Девочка, моя, бедная.

Подошел к ним стараться не принюхиваться — повсюду запах чужой витал заставляя сердце ревниво биться. Придавил эту ревность, запихал ее в самые глухие закоулки, где ей и место, в очередной раз сокрушенно подумав, почему тогда, год назад не нашел в себе силы поступить также.

Надо Таню вытягивать, пока эта злодейка ее окончательно не вымотала. Человеком перекинулся, ближе подходя. Как ее заставить обернуться, если моя воля для нее не указ?

В глазах волчьих надежда проскочила, подбадривая, отметая сомненья. Надо пробовать еще раз. Сейчас Таня близко, вдвоем у нас должно получиться.

Завладел взглядом и за собой потащил, требуя повиновения. Тут же отклик жадный почувствовал — Тане очень хотелось вернуться обратно.

Вдвоем нам удалось пересилить самовольную грифельную волчицу, и вместо упрямого зверя на траву к моим ногам повалилась хрупкая девушка.

Ее трясло всю от напряжения, она лишь дышала хрипло, пытаясь в себя придти. Не говоря ни слова подхватил ее на руки, к себе прижимая. Она мою шею руками обвила, уткнулась с горьким всхлипом, и разревелась. Такая маленькая, несчастная, что сердце от жалости зашлось.

— Как ты? — прохрипел, гладя по спутанным волосам. Она только головой покачала, отказываясь разговаривать, и прижалась ко мне еще сильнее.

— Пойдем домой, — перехватил ее поудобнее и обратно понес в сторону усадьбы.