Warm - Панченко Сергей Анатольевич

- Эко вас понесло, мужики. Пахать на вас будем без лошадей-то, - Аглая вернула размечтавшихся мужчин с небес на землю, - Харитон плуг сделает, наденем на вас хомут и вперед. А религиозную нужду будете справлять в свободное от работы время.

- Чую, матриархатом запахло в воздухе, - Гурьян принюхался. - А нет, феминистскими амбициями.

- Да рано еще предполагать, что и как. Подождем, посмотрим, до какой степени все поменялось, - посоветовал Александр, не желая гипотетических споров.

- А когда мы это узнаем? - спросила Фекла.

Гордей поднялся на верхнюю ступень, открыл шире дверь и выставил руку под дождь.

- После дождичка..., в четверг.

- Да, после дождичка однозначно, плюс еще надо дождаться, когда вода уйдет, чтобы спустится вниз, - разумно посчитал Александр.

- А она уйдет? - засомневалась Аглая.

- Уйдет, столько трещин в земле. Вернется туда, откуда взялась. Время, конечно, потребуется, но пока у нас есть еда и куча работы, можно не спешить.

- Капец, как интересно посмотреть, что стало с миром, - Фекла поднялась к двери и выглянула из нее, впрочем, видимость там была никакой из-за дождя. - Если что, я записываюсь в первопроходцы в качестве врача.

- Ты же ветеринар? - Гурьян попытался остановить порыв подруги.

- Ой, только не льсти себе, - едко подколола его Фекла.

Гурьян впал в ступор.

- Меня что, животным назвали? Второй раз за последние три минуты. Любимая, - он обратился к Фекле, - надеюсь, у тебя нет планов превратить такого завидного жеребца в работящего мерина?

- Ну, такие вещи Александр Сергеич будет решать, сколько нам по штату жеребцов, а сколько меринов требуется.

- Кастрировать никого не будем, - пообещал Александр. - Плодитесь и размножайтесь.

- Прям, как с языка сняли, барин. Что не слово, то завет.

- Гордей, хватит уже называть меня барином. Еще раз назовешь, буду обращаться к тебе с приставкой холоп.

- Всё, бар..., я понял, ваше благородие, никаких баринов.

- Гордей! - рассердился Александр.

- Да он же пьяный, - Аглая заметила, что Гордей выглядит на фоне остальных пьянее. - Как тебе это удалось?

- Гордей? - Харитон обратился к нему с такой интонацией, словно знал причину. - Ты, что, добрался до лосьона?

- Какого лосьона? - Александр, как и все остальные, не поняли о чем речь.

- Да, отпил немного.

- Мы же хотели оставить его для медицинских целей? Он же отвратный на вкус.

- Я и употребил его с медицинской целью, замазать душевные раны. Снаружи их не прижжешь.

- Что за лосьон? - повторил вопрос Александр.

- Да нашли мы его в бане, в подполе, концентрат какой-то для ароматики на спирту. Гадость еще та.

- Зато отрыжка шикарная, - оправдался Гордей.

- А я-то думаю, что ты в дверь дышишь, - догадалась Аглая. - Невежливо как-то втихаря давиться лосьоном в одиночку. Доставай, давай, у всех раны.

Гордей спустился в погреб, обдав всех сидящих на лестнице крепким еловым амбре.

- А ничего так, автомобильной «елочкой» пахнет, - заметила Фекла.

Гордей принес металлическую фляжку. Едва он открыл пробку, запах хвойного леса наполнил помещение.

- Черт его знает, насколько это вообще можно употреблять внутрь, - засомневался Харитон.

- А, мне плевать, - Аглая взяла из рук Гордея фляжку и сделала крупный глоток.

Проглотила и еще минуту стояла с закрытыми глазами, не дыша.

- Как ты? - забеспокоилась Лукерья.

- Как Шишкин утром в сосновом лесу, - она передернула плечами. - Пойду заем чем-нибудь.

- Еще кто желает хвойного концентрата? - Гордей вытянул руку с фляжкой.

Больше смельчаков не нашлось.

- А зря, - Гордей завинтил крышку. - Два дня туалет после такого можно не проветривать.

- А кстати, больше в туалет в погребе можно не ходить, - радостно объявила Лукерья.