Преступления прошлого - Кейт Аткинсон (2010)

Он вынес стаканы на улицу: апельсиновый сок для себя, кока-колу для Марли и джин с тоником для Ким Джессоп — только она теперь звалась Ким Строн, потому что за последние десять лет успела выйти замуж (и развестись) за «одного шибанутого шотландца» по имени Джордж Строн. Теперь она владела баром в Сиджесе и рестораном в Барселоне и дружила с русским «бизнесменом». Она по-прежнему была блондинкой и, судя по бронзовому дубленому загару, полагала, что рак кожи обойдет ее стороной, хотя кашель курильщика давал все основания предполагать, что первенство может вполне достаться и раку легких. Как и подобает любовнице мафиози, она носила столько золота, что хватило бы на индийскую свадьбу. Она осталась такой же джорди, как и была, — у Ким Строн, бывшей Джессоп, не было ни капли изнеженной южной ДНК. Джексон с ходу проникся к ней симпатией.

— Вам повезло, что вы меня застали, — сказала она и глубоко затянулась «Мальборо». — Я в Англии всего на пару недель, маму навещаю. У нее плохо с ногами, пытаюсь убедить ее переехать в Испанию.

Стэн Джессоп с неохотой дал Джексону номер своей первой жены, угрюмо пожаловавшись, что почти не видится с дочерью Ниной, потому что «стерва» упрятала ее в квакерскую школу-интернат в Йорке, и Джексон подумал, что квакерская школа-интернат в Йорке звучит очень досягаемо по сравнению со школой любого религиозного направления в Новой Зеландии.

Ким Строн со своей семьей проводила «каникулы на ферме» где-то поблизости.

— На овечьей ферме, — пояснила она. — Шума от этих овец — застрелиться можно. Молчание ягнят, черта с два.

Ее «семья», очевидно, состояла не только из Нины и матери с больными ногами, но также «Владимира» и неопределенного числа Влалимировых «помощников», один из которых привез сюда Ким и в настоящий момент потягивал фанту в двух столиках от них, оглядывая прохожих и в каждом подозревая киллера.

— На самом деле он просто душка, — рассмеялась Ким.

Она прошла долгий путь, покинув скромный коттедж постройки тридцатых годов, который она делила со Стэном Джессопом.

Как оказалось, Ким ушла от Стэна за неделю до убийства Лоры Уайр. Она уже «спуталась» с Джорджем Строном и стояла за барной стойкой в пабе для британских экспатов в Аликанте, когда была убита Лора, В Кембридж Ким больше не возвращалась и два года после отъезда не разговаривала со Стэном, «потому что он чмо редкостное», поэтому, когда Джексон позвонил ей и сказал, что расследует «обстоятельства смерти Лоры Уайр», она охнула: «Боже! Лора Уайр умерла?! Когда?!» У Джексона сердце упало: говорить о девушке, которая мертва уже десять лет, совсем не то, что сообщать новость о ее смерти. «Ей было только двадцать восемь», — сказала Ким. Джексон вздохнул, подумав, что нет, ей было только восемнадцать, и сказал: «Вообще-то, она умерла десять лет назад. Боюсь, это было убийство». На другом конце провода повисло молчание, нарушаемое только сердитым бормотанием по-русски на заднем плане. Джексон вспомнил, как Эмма Дрейк сказала, что тяжело было услышать о смерти Лоры, когда «для остальных это стало уже историей». Похоже, когда она умерла, весь мир был за границей.

«Убийство?»

— Ужасно жаль ее, — сказала Ким, выудив из джина ломтик лимона и положив его в пепельницу.

— Убийцу так и не нашли. Возможно, Лора была только случайной жертвой.