Светила - Элеанор Каттон (2015)

Когда Анна возвратилась в гостиницу «Гридирон» в черном платье, что некогда принадлежало покойной жене Гаскуана, прежние подозрения Эдгара Клинча воскресли с новой силой. Он был уверен – и на сей раз не ошибался, – что Аннино переодевание как-то связано со спрятанным золотом, и не без горечи отметил, что ее оранжевое «шлюшное» платье исчезло бесследно. Хотельера до глубины души возмутило, что Анна уверяла, будто не в состоянии заплатить ему свои долги, притом что он знал доподлинно: у нее золота куры не клюют. Дав выход раздражению, он сурово обрушился на Анну и предупредил, что выгонит ее из гостиницы за неуплату. Но угроза Клинча привела не к тем последствиям, которых он ждал. С тех пор Анна Уэдерелл полностью вернула ему долг, но не золотом, извлеченным из платьев, и не из законного заработка. Не далее как сегодня днем этот долг был заплачен из шестифунтовой ссуды, предоставленной Лидией Уэллс, вдовой Кросби; что до Анниного долга Мэннерингу, составлявшего, по подсчетам магната, более ста фунтов, его вполне покроет золото, извлеченное ею с Гаскуаном из оранжевого платья. С тех пор Анна навсегда ушла из «Гридирона». Ее пригласили переселиться к Лидии Уэллс в «Удачу путника», где ей уже не придется заниматься проституцией.

Знала ли Лидия Уэллс, что пропавший грузовой контейнер Карвера очутился в Хокитике, что платья купила Анна и что клад из хижины Кросби Уэллса и огромное богатство, с помощью которого Карвер шантажировал Лодербека месяцев десять назад, – это одно и то же? На этот вопрос могла ответить только Анна. Много ли Анна знала о своей собственной вовлеченности в это запутанное дело? И многое ли, если на то пошло, была готова открыть Лидии Уэллс? Очень может статься, Анна и впрямь не подозревала, что платья прежде были собственностью Лидии. В таком случае миссис Уэллс и дальше осталась бы в неведении, поскольку Анна все еще носила черное платье, некогда принадлежавшее покойной жене Гаскуана: она ведь дала обет какое-то время соблюдать траур. Разумеется, думал Мади, Анне стоит только открыть гардероб в ее номере, чтобы вдова наряды узнала… но, учитывая, что златокузнец Цю предусмотрительно подбил платья кусочками свинца, миссис Уэллс при первом взгляде и при первом прикосновении могла бы и не догадаться, что подлинное сокровище заменено никчемным муляжом. Этот фокус уже ввел в заблуждение Клинча. Не под эту ли фальшивую гарантию, спрашивал себя Мади, вдова заплатила Аннин долг нынче вечером?

Однако если Анна все-таки знала, что пять платьев некогда принадлежали Лидии Уэллс, то не могла не знать и о спрятанном в них состоянии, а значит, и о том, как Лодербек, став жертвой шантажа, был вынужден продать «Добрый путь» за десять месяцев до того. В свете этого, подумал Мади, обстоятельства гибели Анниного ребенка внезапно оказываются напрямую связаны с нынешней тайной, ведь об отношениях Анны с Фрэнсисом Карвером, равно как и о ее отношениях с Лидией Уэллс, никому из присутствующих ровным счетом ничего не известно.

Мади рассеянно провел пальцем по кромке бокала. Должно же быть этому всему объяснение получше, нежели ненароком совпавшие обстоятельства. Как там сказал Балфур несколько часов назад? «Цепочка совпадений – это уже не случайность». А что такое совпадения, подумал Мади, как не остановившееся мгновение в последовательности, которую еще предстоит объяснить?

– По крайней мере, вот такова наша роль во всем в этом, – добавил Балфур, словно бы извиняясь. – Это, конечно, не ответ, мистер Мади, но хотя бы объяснение, зачем мы все сошлись здесь нынче вечером; повод, так сказать, для нашего собрания.

– Такого он небось и вообразить себе не мог, – подал голос Дик Мэннеринг.

– Так всегда и бывает, когда правду говорят, – отозвался Балфур.