Светила - Элеанор Каттон (2015)

* * *

Су Юншэн, скорчившись на голых досках под кроватью Джорджа Шепарда, слушал, как колокол на уэслейской церкви вызванивает половину шестого, – как вдруг в дверь коттеджа снова постучали. Повернув голову набок, он ловил отзвук шагов Маргарет Шепард. Вот она дошла до конца коридора, приподняла щеколду, отодвинула засов, а затем квадрат света на ситцевой стенке снова расширился, и китаец ощутил знобкое дыхание свежего воздуха. На сей раз свет сделался голубее и мягче, а тень в дверном проеме потускнела до приглушенно-серого оттенка.

– Миссис Шепард, я полагаю.

– Да.

– Нельзя ли мне перемолвиться словом с вашим мужем? Он дома?

– Нет, – во второй раз за день ответила Маргарет Шепард. – Он ушел по делам в суд.

– Какая досада. Можно мне его подождать?

– Лучше договоритесь о встрече заранее.

– Я так понимаю, он вряд ли вернется.

– Он часто ночует в Сивью, – объяснила Маргарет. – А иногда задерживается в городе поиграть в бильярд.

– Понятно.

Су Юншэн не мог узнать Лодербека по голосу, однако по интонациям и громкости сразу догадался, что этот человек обладает какой-никакой властью.

– Простите за беспокойство, – продолжал Лодербек. – Вы не откажетесь передать вашему мужу, что я заходил?

– Да, конечно.

– Вы знаете, кто я такой, не так ли?

– Вы мистер Лодербек, – прошептала она.

– Очень хорошо. Передайте мужу, что мне хотелось бы потолковать с ним об одном общем знакомом. По имени Фрэнсис Карвер.

– Я ему скажу.

«Этот человек не доживет до утра», – подумал Су Юншэн.

Дверь снова закрылась, спальня погрузилась в сумрак.

* * *

Коуэлл Девлин отвел Анне Уэдерелл местечко в углу тюрьмы полицейского управления, думая про себя, что бедняжка выглядит куда более жалко, чем двумя месяцами раньше, после попытки самоубийства. Ее не лихорадило, как тогда, она не металась во сне и не бормотала себе под нос, но являла собою картину не в пример горестнее – уснувшая мирным сном, в своем черном траурном платье. До чего же она исхудала! Девлин заковал ее в кандалы с сокрушенным сердцем – и по возможности не туго. А потом попросил миссис Шепард принести девушке одеяло под голову. Та молча повиновалась.

– Как это вообще понимать? – спросил священник Гаскуана, складывая одеяло на колене. – Я Анну не далее как сегодня утром видел. Я сам проводил ее до здания суда! Она что, пошла прямиком к Притчарду и купила склянку этого зелья?

– У Притчарда закрыто, – возразил Гаскуан. – Закрыто весь день.

Девлин подложил руку Анне под голову и подсунул ей вместо подушки свернутое одеяло.

– Так где ж она, ради всего святого, разжилась лауданумом?

– Может, с собой принесла.

– Нет, – покачал головой Девлин. – Когда она сегодня уходила из «Удачи путника», у нее в руках не было ни дамской сумочки, ни ридикюля. Да и денег при себе не было, насколько мне известно. По-видимому, кто-то снабдил ее зельем. Но зачем?

Гаскуану отчаянно хотелось узнать, за какой такой надобностью Коуэлл Девлин заходил нынче утром в «Удачу путника» и что там такое произошло, но, пока он ломал голову, как бы повежливее задать вопрос, послышался грохот и перестук приближающейся двуколки, а затем – голос Притчарда:

– Эй, вы, там! Это Джо Притчард, с Эмери Стейнзом!

Потрясенная физиономия Девлина смотрелась прямо-таки комично. К тому времени, как священник поднялся на ноги, Гаскуан уже выбежал наружу; капеллан кинулся следом за ним во двор – где Джозеф Притчард уже слез с сиденья возницы и повел лошадей к коновязи у тюрьмы. Тауфаре, устроившись на сиденье двуколки, обеими руками придерживал бледного как смерть юношу с запавшими глазами. Девлин во все глаза уставился на раненого. И это – Эмери Стейнз? Это безвольное, жалкое создание? Раненый оказался гораздо моложе, чем ему представлялось. Да ему всего-то двадцать один год, а то и меньше. Сущий ребенок, одним словом.