Светила - Элеанор Каттон (2015)

– Хорошо, идет, – согласился он.

– И вот еще третий финансовый вопрос. – Фрост негромко откашлялся. – Когда мы впервые… э-э-э… обнаружили золото, еще в январе, мистер Клинч вручил мне тридцать фунтов в подарок. Боюсь, я их потратил, и у меня нет средств выплатить ни пенни. Не мог бы я воззвать к вашему великодушию и попросить внести эти тридцать фунтов в статью «банковские расходы»? – сбивчиво проговорил он и тут же добавил: – В качестве ссуды, разумеется; к моменту вашего освобождения я возмещу вам эту сумму.

– Повозка приехала, – сообщил Девлин, поднимаясь.

– Хорошо, конечно, – обернулся Стейнз к Фросту. – Заплатите, как вы сказали. Это все не важно.

Фрост облегченно выдохнул:

– Спасибо вам большое, мистер Стейнз.

Девлин вывел Стейнза из камеры; Фрост проводил их взглядом. Когда те миновали дверной проем, Фрост крикнул им вслед:

– Завтра пришлю вам постатейную расписку – с утра, первым делом!

* * *

Колокол церкви прозвонил семь часов, когда Уолтер Мади упаковал последний из своих выходных костюмов в сундук, захлопнул крышку и задвинул запор. Поднялся, проверил, в порядке ли ширинка желтых молескиновых брюк, потуже подтянул пояс, поправил на шее красный платок и, наконец, взялся за пальто – простое, шерстяное, длиной почти до колен, и шляпу – тяжелую, с мягкой тульей и широкими навощенными полями. Надел и то и другое, перебросил на спину скатку и вышел из номера, вытащив из замка ключ.

На время его отсутствия сундуку предстояло переехать на склад Кларка по набережной Гибсона; туда же станут пересылать личную корреспонденцию, буде таковая случится. На оплату этого перемещения Мади оставил на стойке регистрации «Короны», вместе с ключом, три серебряных шиллинга. Четвертый шиллинг он вложил в руку гостиничной горничной, сжал в ладонях ее желтую ручку и тепло поблагодарил за все ее услуги и гостеприимство в течение трех последних месяцев. Выйдя из «Короны», он свернул на узкую тропку, уводящую к взморью, и зашагал прямо на север: содержимое скатки звякало у него за спиной, а свернутая палатка хлопала сзади по ногам при каждом шаге.

Не отошел он от Хокитики и на две мили, когда заметил, что шагах в десяти позади него бредет человек, одетый сходным образом, как принято среди старателей. Мади обернулся через плечо, и оба кивнули друг другу.

– Привет, – поздоровался незнакомец. – Ты на север?

– Точно.

– На побережье небось? К Чарльстону?

– Надеюсь, что так. Не в одно ли место лежит наш путь?

– На то похоже, – откликнулся незнакомец. – Можно, я пойду рядом?

– Конечно, я компании только рад, – заверил Мади. – Уолтер Мади меня звать. Просто Уолтер.

– Пэдди Райан, – представился тот. – У тебя шотландский выговор, Уолтер Мади.

– Отрицать не стану, – улыбнулся Мади.

– Я против шотландцев ничего не имею.

– А я с ирландцами в жизни не ссорился.

– Да брось заливать-то! – широко усмехнулся Пэдди Райан. – Но что правда, то правда: я против шотландцев ничего не имею.

– Очень тому рад.

Некоторое время попутчики шли молча.

– А далеко нас обоих от дома-то занесло! – наконец обронил Пэдди Райан.

– Да, до моей родины очень, очень далеко, – согласился Мади, вглядываясь за линию прибоя в открытое море.

– Что ж, если место, где ты родился, не может быть домом, значит дом там, куда ты надумал податься.

– Отличный девиз, – улыбнулся Мади.

Пэдди Райан довольно кивнул:

– Стало быть, Уолтер, ты тут навсегда поселиться думаешь? После того, как перелопатишь участок да зашибешь деньгу?

– Ну, здесь пусть за меня удача решает.

– А что такое удача? Вот скажи, по-твоему, счастливчик – тот, кто останется, или тот, кто уедет?

– По мне, так счастливчик тот, кто может выбрать, – отозвался Мади, к вящему своему удивлению, потому что еще три месяца назад он бы такого ответа не дал.

Пэдди Райан искоса глянул на него: