Дорожные работы - Стивен Кинг (2013)

– Не будь все так скверно, ты бы посмеялся. Как будто кто-то прачку бомбой подорвал. Повсюду валяются простыни и полотенца с вышивками «Холидей инн». Кто-то даже потихоньку пытался их разворовывать – вурдалаки чертовы! Представляешь, до чего люди докатились? А фургончик наш… Барт, от кабины со стороны водителя вообще ни черта не осталось. Один лом. Джонни выбросило прямо на проезжую часть.

– Он в центральной больнице?

– Нет, в больнице Девы Марии. Джонни ведь у нас католик, ты не знал?

– Поедешь со мной?

– Нет, мне лучше остаться здесь. Рон требует, чтобы я за бойлером следил, а то там давления не хватает. – Он смущенно пожал плечами. – Ты ведь знаешь Рона. Представление состоится при любой погоде.

– Ладно, я сам поеду.

Он вернулся к машине и покатил в больницу Девы Марии. Черт знает что, ведь Джонни Уокер единственный, кроме него самого, кто работал в «Блю Риббон» еще в 1953 году. Собственно говоря, Джонни пришел на работу даже раньше, в 1946-м. Ему эта мысль показалась предзнаменованием; застряла в горле, словно кость. Насколько он знал из газет, по сравнению с новой автомагистралью перекрестки наподобие дикменовского покажутся детскими игрушками.

Кстати, звали Уокера вовсе не Джонни. Его полное имя было Кори Эверетт Уокер – он это знал наверняка, поскольку не раз видел на разных анкетах и формах. Тем не менее даже двадцать лет назад его называли Джонни. Его жена умерла в 1956 году во время отпуска в Вермонте. С тех пор Джонни жил вдвоем с братом, водителем ассенизаторской машины. В «Блю Риббон» было не счесть работников, которые за глаза прозывали Рона «Железным хреном», но только Джонни мог назвать его так прямо в лицо, не поплатившись за это.

Он подумал: если Джонни умрет, то я стану старейшим работником в нашей прачечной. Двадцатый год без перерыва лямку тяну. Как тебе это, Фред?

Но Фреду было не до сантиментов.

* * *

Брат Джонни сидел в приемной отделения «Скорой помощи»; на нем были оливковый рабочий комбинезон и черная куртка. Вертя в руках оливковую же шапочку, он неотрывно смотрел в пол.

Услышав шаги, он поднял голову.

– Вы из прачечной? – спросил он.

– Да. А вы… – Он сам не ожидал, что вспомнит имя, но оно вдруг само всплыло в памяти. – Вы Эрни, да?

– Да. Эрни Уокер. – Он перехватил вопросительный взгляд и медленно покачал головой. – Не знаю, мистер…

– Доус.

– Не знаю, что вам и сказать, мистер Доус. Я видел его в операционной. Он забинтован с ног до головы. Грустное зрелище.

– Мне страшно жаль, – сказал он.

– Скверный это перекресток. Причем тот парень, что в него врезался, не так уж и виноват. Он просто затормозить не сумел на скользкой дороге. Так что я его и не виню. Говорят, он нос сломал, а в остальном не пострадал. Удивительно, что в мире происходит, да?

– Да.

– Помню, в начале шестидесятых мне довелось водить грузовик для одной конторы, и я ехал по индианской трассе…

Хлопнула наружная дверь, и вошел священник. Стряхнув снег с ботинок, он поспешил по коридору, едва не сбиваясь на бег. Увидев его, брат Джонни Уокера перепугался не на шутку. Глаза его молитвенно закатились, а губы вдруг мелко-мелко задрожали. Эрни попытался привстать, но он обхватил его за плечи и удержал.

– О Господи! – выкрикнул Эрни. – Он с требником! Вы видели? Собирается отходную прочитать… а может, он вообще уже мертв. Джонни!

В приемной сидели и другие люди: подросток со сломанной рукой, престарелая женщина с эластичным бинтом на ноге, мужчина с огромной повязкой вокруг большого пальца. Все они как по команде приподняли головы, посмотрели на Эрни и тут же потупились, уставившись кто на пол, кто в журнал.

– Вы не волнуйтесь, – тупо произнес он.

– Отпустите меня, – сказал Эрни. – Я должен знать…

– Послушайте…

– Отпустите меня!