Безлюдные земли - Арне Даль (2019)

Сэм хотел бы резко развернуться и уйти, пока Вильям не успел его заметить, но уже слишком поздно. Единственная мысль, которая снова и снова и снова крутится в голове у Сэма, идущего мимо сбившихся в стаю девочек: «Скоро летние каникулы. Скоро все это дерьмо закончится». Но для Антона ничего не закончилось. Даже не собиралось заканчиваться. Он протягивает что-то Сэму, и тот не сразу понимает, что это полотенце, немного влажное полотенце. «Бей!» И тут только Сэм замечает, какой красный у Вильяма член. И какой он измочаленный. Вдруг он видит перед собой лодочный домик, лицо девочки и движения ее языка за серебристым скотчем, он слышит ее дикий крик, который внезапно обрывается, когда он бежит, как чертов трусливый заяц, через траву, достающую ему до груди. И он бьет, он хлещет и видит, как тело Вильяма сжимается от боли, но ни единого звука не срывается с его губ. Он впервые поднимает глаза и встречается взглядом с Сэмом. Сэм приближается к нему, подходит очень близко и шепчет: «Это тебе за лодочный домик, подонок». Вильям смотрит ему в глаза. Сэм никогда в жизни не видел такого черного взгляда. Тут начинается движение. Оно безумно медленное, Сэм видит его как будто кадр за кадром. Длинные светлые волосы поднимаются и отбрасываются назад. Из-под них появляются угловатые, бугристые черты, из которых выступают оскаленные зубы. Рот открывается шире. Приближается к плечу Сэма. Он так и не почувствовал, как зубы впились в его кожу и дальше в плоть. Он так и не услышал, как челюсть сомкнулась глубоко в руке. Он не слышит этого и не чувствует этого. И боль, которая пронзает его бицепс, появляется только тогда, когда он видит кусок мяса, выпадающий у Вильяма изо рта, а за ним струйку крови. Искаженно-медленно кусок плоти падает на сухой грунт футбольного поля.

28

Четверг 29 октября, 14:54

Бергер и Блум уставились на деформированную голову. С нее на них смотрели темные, скептичные, безразличные глаза. Бергера потрясла пришедшая в голову мысль.

– Вильям? – сказал он и не узнал собственный голос.

Краем глаза он видел Блум. Видел, что ее бьет дрожь.

До мозга костей.

Фигура в коляске не отвечала. Мужчина сидел неподвижно и только смотрел на Бергера совершенно пустым взглядом. Капля слюны медленно стекла у него по подбородку.

Неужели они настолько сильно ошиблись?

Неужели они позволили своему исковерканному детству обмануть себя? И поставили на карту свои карьеры из-за выдумки, для которой в действительности нет ни малейших оснований?

И теперь вернулись на клетку с цифрой «1»?

К Бергеру вернулись признаки разума. Это и правда Вильям? Как он оказался здесь, прикованный к инвалидной коляске, под именем своего давнего мучителя Антона Бергмарка?

Конечно, были заметны возрастные изменения – складки, морщины, покраснения, – которые указывали на прошедшие годы. Но, с другой стороны, возрастные изменения оставили все опухоли и вмятины, все угловатое на тех же самых местах, что двадцать три года назад.

В точности на тех же самых местах.

Блум пришла в себя первой. Она спросила медсестру:

– Вы не могли бы принести все документы, касающиеся Антона?

Медсестра кивнула и выскользнула из комнаты.

Это не был взгляд Вильяма Ларссона. А если и так, то он совершенно повредился умом. Водянистые глаза не выражали ни намека на понимание.

– Ты Вильям Ларссон? – очень членораздельно произнес Бергер.

Водянистые глаза, затерявшиеся среди кратеров и холмов на лице фигуры в кресле, уставились на Бергера. Он встретил их взгляд и не мог понять, что же он видит.

– Привет, Сэм! – сказала фигура и изобразила кривую улыбку. Когда левый уголок рта поднялся, из правого стекла струйка слюны.