Безлюдные земли - Арне Даль (2019)

– Стало быть, она не весит тонну?

– Нет. Я и еще один человек внесли ее наверх, когда я сюда переехала.

Он кивнул и с трудом начал отодвигать запачканный диван. Махнув рукой в сторону розового стикера со словами «ВЛ плас. хир. Сауд.?», сказал:

– Только не говори, что ты нарочно оставила его здесь.

Она подошла к другому краю дивана и ответила:

– А вот этого ты никогда не узнаешь.

Она медленно закрыла свою половину картины. Он сделал то же. То, что висело сейчас на стене, было лишь огромной фотографией с командой альпинистов на склоне покрытой снегом горы. Вместе они медленно сняли картину со стены. Она действительно оказалась не слишком тяжелой. Похоже, сделана из пенопласта, возможно, бальзового дерева. Они вынесли ее в прихожую. Молли открыла дверь в осеннюю ночь. Шуметь на лестничной клетке посреди ночи было бы глупо, и Бергер не высказал всего того, что хотел бы сказать, когда Блум запирала дверь и они неуклюже тащили картину вниз по лестницам, открывали все двери, запихивали ее в фургон, пока она не промокла окончательно, и усаживались в машину сами.

Несколько минут они просто сидели молча. Слабый свет уличных фонарей сбегал затейливыми узорами по лобовому стеклу, растекался, исчезал, возрождался.

Бергер сделал глубокий вдох и посмотрел на Блум. Наконец, ее взгляд оторвался от игры огней на стекле, и она повернулась к Бергеру.

– Мы не только пытались изничтожить друг друга каждый в своей допросной, – сказал он после долгого молчания. – У нас есть прошлое, которое делает нас крайне неподходящими друг для друга партнерами. Ты серьезно считаешь, что мы должны работать вместе?

Казалось, она впервые по-настоящему встретилась с ним взглядом, не играя роли. Потом она отвернулась и с нетерпеливым жестом, глядя в лобовое стекло, сказала:

– Это единственный путь.

Бергер спросил:

– Ты действительно думаешь, что мы не можем объяснить всего этого и вернуться? Провести настоящее полицейское расследование?

Помолчав, она ответила:

– И ты, и я злоупотребили служебным положением. Нам предложат немедленно сдать удостоверения и служебное оружие. Нас вышвырнут, а на наше место придет группа в меру заинтересованных в ведении нашего расследования невнятных людей. Это не пойдет на пользу Эллен Савингер.

– Ты имеешь в виду Аллана.

– Я имею в виду Аллана и я имею в виду Августа. Аллан и Август. Августу плевать на это, для него СЭПО означает безопасность государства и только, его действия сведутся к тому, что он надолго отправит меня за решетку. Взгляды Аллана тебе известны лучше, чем мне. Он вбил себе в голову старую добрую социал-демократическую мысль, что в Швеции нет серийных убийц и вряд ли есть думающие убийцы. Его желание верить в шведскую безгрешность превратит Вильяма в нелепого, умственно неполноценного похитителя, который совершает нечто подобное впервые. Тебя, может, и не вышибут так жестко, как меня, но вряд ли доверят какие-нибудь серьезные задания. Как насчет архива? Рядовой служащий в полицейском архиве?

– То есть ты предлагаешь, чтобы мы… перешли на фриланс?

– Разве не за ним будущее? – сказала Молли Блум, и пусть Бергер не в первый раз видел ее улыбку, и пусть эта улыбка была откровенно мрачной, но это, во всяком случае, была улыбка, причем адресованная Сэму Бергеру. Он тоже улыбнулся, и тоже, наверное, мрачно.

– Ладно, – согласился он, помолчав. – Я предполагаю, ты присмотрела для нас какое-нибудь хитрое тайное место СЭПО? Что-нибудь в духе конспиративной квартиры ЦРУ, находящейся на отшибе?

– К сожалению, все они находятся под очень тщательным наблюдением.

– Мы бежим, не имея ни малейшего понятия, куда бежать? Это ведь ты думала, что я умнее, чем я есть? Не наоборот?

– И без того было трудно добраться до точки, где мы находимся сегодня, – хмуро сказала она. – Придется поселиться в каком-нибудь мотеле.