Кукушка - Натали Дэниелс (2020)

Я, бабушка, папа и Джош пошли навестить маму. Милтон-хаус где она живет вроде гостиницы. Там дают таблетки и желе. Я съела желе. Мне Милтон-хаус не понравился кроме автомата с чипсами и шоколадками. Мама сидела в комнате с еще одной тетенькой у которой был БОЛЬШУЩИЙ животик и которая скоро уронит ребеночка из урерты. На маме были треники и ночнушка. Она сидела на стуле и смотрела старую серию Трейси Бикер. Мама ТЕРПЕТЬ НЕ МОЖЕТ Трейси Бикер, но она СОВСЕМ не жаловалась. Она была сонная и ее голос был другой как будто она иностранка и не моя мама. И она странно пахла. Бабушка велела мне и Джошу обнять маму. Чесно говоря я не хотела ее обнимать но обняла и она меня не отпускала. У нее был браслет с именем. ЗАЧЕМ? После я спросила Джоша а точно это наша мама. Он сказал не прикидывайся дурой. Папа просил дать ей картинку которую я нарисовала – как я в новой одежде спихиваю Фиби Б с лестницы и она долго смотрела на нее но не спросила что это такое. Сначала она улыбалась а потом из глаз потекли слезы хотя голосом она не плакала. Я спросила что случилось а она только смотрела на картинку. Тогда я тоже стала плакать и бабушка взяла меня за руку и мы пошли и купили в автомате куда кидают монетки люкосейд спорт. Бабушка очень грубо говорила с какой-то тетей что маму превратили в чертову зомби и что здесь вообще происходит и позовите немедленно главрача. Когда мы пришли сказать маме досвиданье Джош уже переключил канал и они все кроме мамы смотрели футбол. А она заснула хотя было только три часа. В машине по дороге домой бабушка плакала. Мне совсем не нравится как все теперь стало. Наверное мама зомби а значит она мертвая. Я хочу пойти к Несс.

Глава 13

Выглянуло солнце, и снег превратился в грязную жижу. Эмма в приподнятом настроении шагала вдоль магазинов. Немного волновалась – Сай не подозревал, что она придет. Им надо многое наверстать. Они пустили дело на самотек, и отношения деградировали. Эмма явится к нему после репетиции и пригласит на ужин; она уже заказала столик в местном итальянском ресторане и купила билеты в кино на вечерний сеанс.

Она пришла на удивление рано, в четыре сорок, и решила подождать в пабе через дорогу, откуда видна сводчатая дверь церкви, где они репетируют. Толкнула дверь. Несколько седых голов посмотрели на нее и тут же вернулись к светлому элю – старые одурманенные белые мужчины, приклеившиеся, точно малые дети, к высоким табуретам и потягивающие пиво из кружек. В таких пабах до сих пор уцелели предрассудки – женщина не должна приходить одна; Эмма смутилась под пристальными взглядами. В молодости она не отважилась бы зайти в подобное заведение – никогда не чувствовала себя в них безопасно. По крайней мере, возраст дает определенную уверенность и спокойствие. Она подумала про Конни. Ее ощущение собственного «я» удивительным образом не пострадало. Конни, о которой она, по сути, никогда не переставала думать, стала для Эммы своего рода поведенческим барометром в повседневных делах, и Эмма удивлялась, насколько яростно она защищает свою пациентку: в разговорах с полицией, начальством, перед прессой, в кругу знакомых, в семье. Несмотря на очевидную беззащитность, Конни казалась столпом силы, и часть этой силы передалась ей.