Мама для Одуванчика - Алекс Коваль, Анна Мишина (2020)

Никита с минуту молчит и задумчиво чешет подбородок. Я уже мысленно приготовилась к отказу, но он кивает и улыбается.

— Это было бы круто. Главное, чтобы Одуванчик не завредничала. Это мы так между собой иногда зовем нашу вредину, в детстве забавно щеки дула… — зачем-то уточняет Никита, посмеиваясь, хотя Влад об этом забавном прозвище рассказал мне еще в походе.

При мыслях об отце Одуванчика щеки загораются, как спички, — мгновенно.

— Вот и прицепилось к ней да и тянется до сих пор, — продолжает как ни в чем не бывало парень.

— Ясно, — киваю. — Ну, тогда, если это возможно, могли бы мы съездить сегодня? — появляется ощущение, будто я напрашиваюсь, но, с другой стороны, понимаю, что если не настою на поездке, то мечта Аси, возможно, так никогда и не исполнится. Потому что отцу и матери сама она не скажет, а Никите, наверное, все время некогда.

— Да, я после занятий заеду и заберу Асю и вас, будет круто! — с небывалым воодушевлением кивает парень.

— Только не поймите неправильно, — чувствую, что необходимо прояснить свои мотивы, — я просто хочу немного раскрыть Асю. Она такая иногда вредная и язвительная, потому что пытается привлечь внимание взрослых к себе. И я думаю, занятия с лошадьми могли бы ей помочь немного раскрыться и подобреть.

— Подобреть, — усмехается Никита, — это точно, нашей Аське не мешало бы, — бросает взгляд, полный тепла, на племяшку, которая увлечена своим телефоном. — Ну, что, тогда часа в три я приеду.

— Хорошо, — киваю, поглядывая на часы, так как дети начали рассаживаться за парты. Каникулы каникулами, а дисциплину никто не отменял.

— Тогда до встречи, Варвара Дмитриевна, — кивает парень и, загадочно улыбнувшись, уходит. Мне же остается провожать взглядом его фигуру и думать, во что я ввязалась?

Глава 21. Влад

Все два дня выходных хожу не лучше зомби. Состояние как никогда паршивое, и как из него выйти, пока не пойму. Верней, нет, я знаю, как, но она не берет трубку. Хоть и звонил всего раз, а на следующий день надеялся увидеть в школе, но Варя меня избегает.

Не удержался, напугал, идиот. Полез со своими поцелуями и смутил девушку, поставив в неловкое положение.

И мог бы подумать, что я ей неприятен, но ее тело и губы, что ответили на поцелуй, ее руки, что обнимали и от воспоминаний о которых я поистине дурею — все это говорит об обратном.

Тянет.

Ее тоже ко мне влечет, вот только такая пропасть, как обязанности и долг перед ребенком, встают между нами каменной стеной.

Дурацкая ситуация, дурацкий поступок.

Днями занимаюсь чем угодно, только чтобы отвлечь себя от мыслей о девушке. Выветрить из своей головы ее вкус и запах.

А вот ночами сны и фантазию не остановить.

Потому перед рейсом просыпаюсь в полном раздрае и впервые за несколько лет прибегаю к помощи кофе еще перед выездом из дома.

Но меня быстро приводит в чувства всего один единственный взгляд в зеркало в душевой.

— Ася! — рычу, пытаясь смыть этот кислотно зеленый цвет со своей, мать ее, бороды. Вот только все тщетно. Въелось по самое не хочу, и ни мыло, ни шампунь не берт это безобразие. — Ася, чтоб тебя!.. — вылетаю из ванны и мчу к спальне дочери, которая, увидев меня, начинает хохотать.

— Пап, круто выглядишь!

— Ася, это что за новый выверт?!

— А я-то тут при чем? — морщится дочь, но надолго сохранять обиженное лицо не получается, и моя огромная неприятность выскакивает из спальни, что-то пряча за спиной.

— Ася! — догоняю и выхватываю из рук маленький тюбик с красителем. — Это уже переходит всякие границы, юная леди! — начинаю заводиться не на шутку. — Как я, по-твоему, должен в таком виде появиться в аэропорту?

— Да как обычно! — топает ногой маленькая госпожа. — Какая разница, зеленая или синяя борода!