Одиночка - Виктор Гавура (2021)

– Стоять! Ложись! Ни с места, суки! Руки в гору!

Раздались рычащие голоса, отдающие взаимоисключающие команды, и в помещение ворвалось несколько милиционеров с автоматами наизготовку. Это были одинаковые, как на подбор, коротышки. Создавалось впечатление, что этих недомерков специально подбирали по признаку низкого роста. Должно быть, это был специальный набор для выкидышей. Черные бронежилеты они напялили поверх зимних курток, отчего были похожи на колобки, семенящие на тонких кривых ногах. Уложив всех лицом вниз, они начали обыск. Обыск у них получался лучше всего.

Но ничего противозаконного они не нашли, за исключением старого штыка и ломика фомки, валявшихся под ногами. Как ни странно, но никто из присутствующих не признал их своей собственностью. Закончив обыск, они сразу же принялись обыскивать всех снова, искали порошок, таблетки, ампулы или, на худой конец, хотя бы шприц, но ничего похожего не нашли. Анонимный телефонный звонок не подтвердился и рейд в притон по задержанию наркоманов с блеском провалился.

Бомжей прогнали, что с них взять. А пришедший в себя Павел объяснил свое пребывание здесь тем, что выходя из ботанического сада, искал вход в метро и зашел сюда случайно. Его в очередной раз обыскали, потом долго уточняли его паспортные данные по рации автозака. К большому неудовольствию стражей порядка, придраться было не к чему.

Тогда они начали провоцировать Павла нарочитой грубостью. При этом они преследовали ряд целей, сводящихся к нескольким приоритетным: избить и забрать деньги; задержать, избить, забрать деньги и навесить на него нераскрытые преступления, и в любом случае, выдоить из него, как можно больше денег. Однако Павел на провокации не поддавался и его, с явной неохотой, но пришлось отпустить. Мало того, ему даже вернули пять его гривен, чтобы было чем заплатить за метро. Не перевелись еще в правоохранительных органах душевные люди.

Поминутно ощупывая шишку на голове, Павел возвращался домой. Ему казалось, этот день тянется бесконечно долго, как и всякий неудачный день. То, как просто он едва не распрощался с жизнью, занозой засело у него в голове, эта мысль изводила его, как надоедливая, прилипчивая мелодия. Он был потрясен своим безрассудным легкомыслием.

Выйдя из метро на станции Нивки, он пошел пешком домой на Виноградарь. Идти было далеко, он это знал и специально хотел устать от ходьбы. Он пытался очистить разум от любой сознательной мысли, чтобы отрешиться от всего, кроме непосредственных ощущений, которые возникают, когда взгляд случайно наталкивался на тот или иной предмет. Постепенно он добился того, чего желал. Отпечатки недавних событий стерлись, неприятные мысли перестали его осаждать, и он приблизился к состоянию очищения и пустоты.

Вот так. Все, что могло пойти не так, – пошло.

* * *

Взял карты – играй.

А что если тебе сдали крапленые карты? Тогда доставай такие же, но свои, и твои козыри побьют любых тузов, сколько б их не было. В каждый игре есть правила, в жизни их нет. Жизнь сама устанавливает свои правила и спорить с ней бесполезно. Павел рисковал, играя в незнакомую игру без правил, ставкой в которой была жизнь. Так и должно быть, большая игра ‒ большие ставки.

Итак, партия продолжается, остановить ее невозможно, поскольку проигравший выбывает, не только из игры, но и из жизни. Сделав столь неутешительный вывод, Павел подразумевал, что сам он не собирается проигрывать. Будучи фаталистом, он не верил, что может умереть раньше положенного срока. Он верил в судьбу и знал, что есть нечто неизменное, ‒ Высшее предопределенье, доверившись ему, можно не принимать во внимание все остальное. Стало быть, надо играть до победы и к черту сомнения!