Против течения - Рогов Борис Григорьевич

— Наташ, Ты как смотришь, чтобы попробовать отличного винца? Давай, я чуть-чуть из дома принесу.

— А давай, мамы до утра не будет. Устроим с тобой пьянку!

— Да какая, нах, пьянкака? Хорошего винца пригубим чисто в дегустационных целях… Мама делает отличное вино из смородины, ликёрной крепости, — я натягиваю полушубок и последнюю фразу заканчиваю уже внизу.

На скорую руку, нацедив пол-литра вина, схватил бобину с подходящим музоном и бегом обратно. Дальше пошло уже проще. Наташка тоже без дела не сидела, откуда-то появились пирожные, ароматный чай и главное — розовое платьице в белую полоску. Последнее меня обрадовало больше всего. Я представил, как запускаю свои лапы под подол. Тут же в штанах стал ворочаться дракон.

На столе в простых стеклянных фужерах рубиновым цветом играло вино, лёгкий аромат смородинового листа напоминал о лете, Крис Норман сладким голосом выводит:

I'll meet you at midnight,

Under the moonlight,

I'll meet you at midnight…

Поцелуи становятся всё более долгими и глубокими. Мои руки уже беспрепятственно гуляют по её телу. Она только пьяно хихикает и ненастойчиво пытается переместить мои грабли с попы на талию. После третьего фужера, я как бы невзначай выключаю свет, и наша возня переходит на диван…

…

Комната освещается только уличными фонарями и светом фар редких ночных машин. Фомка спит смешно посапывая у меня на плече. Первый блин, можно сказать, удался, хотя большого удовольствия я не получил. Мда…

ГЛАВА 15. И В МИНУСАХ ЕСТЬ ПЛЮСЫ

Окрестности и дворы по улице Гоголя. Лена Тришина.

— Борь, ну ка посмотри, как тебе моя обновочка? — я грациозно вышла из-за приоткрытой двери, как из-за кулис в дублёнке цвета топлёного молока. Галуны из тёмно-шоколадного витого шнурка украшают подол. Шикарный белый воротник и обшлага из козы. Так, ногу в сторону, руку в бедро, стан прогнуть, грудь вперёд. Поза, несколько фривольна, но совершенно неотразима. Особенно если учесть, что кроме дублёнки на мне только джинсовые шортики и белая водолазка. У Борьки от такого зрелища, челюсть отпала до пола.

— Ты, Лен, осторожнее, а то я могу и не сдержаться… уж больно трусики на тебе эротичные — он нервно сглатывает, и, наверняка, думает про себя, что сейчас устроит мне… гы-ы-ы-ы. Какие мужчины примитивные существа. У них все мысли написаны на лице.

— Фу, пошляк! Это настоящие итальянские шорты. Шор-ты! Не трусы! — Я с деланным возмущением машу пальчиком у него перед носом. — Стоят целый стольник, между прочим.

— А дублёнка классная! Тебе идёт. Французская?

— Почти, — кокетничаю я, — румынская, но тоже шикарная? А сколько стоит, сможешь сказать?

— Рублей пятьсот?

— Почти угадал. 550! Обдираловка! Но стоит того, правда же?

— Когда ты успела столько бабок нарубить? Или ухажёра богатого завела? Ясно же, что на утренниках столько не заработаешь.

— Зачем мне какой-то замшелый ухажёр, когда у меня папа с твоей подачи золотую жилу открыл. Он же всё, что от твоих заказов ему обламывается, честно мне отдаёт. Ты — молоток! Здорово придумал! Так что, считай, с меня должок. Жди, сейчас буду. — Я скрываюсь в комнаты, хлопнув дверью перед Борькиным носом.

Обновку пока надевать не буду. Нечего по ночам в дорогих вещах щеголять. Ещё соблазнится какой-нибудь герой. Борьку покалечит, дублёнку мою отнимет. Нафиг, нафиг, лучше в старой шубке из молодого чебурашки.

…

— Лен, а давай махнем куда-нибудь прямо сейчас! Посидим, выпьем чего-нибудь, потанцуем. Покупку же надо обмыть, а то носиться не будет.