Против течения - Рогов Борис Григорьевич

Хорошо, что Ленкины предки решили повременить со свадьбой. Жить лучше так, как сейчас. Сегодня Лена, конечно, круто отожгла… При воспоминаниях о скачках сегодняшней ночи, у меня даже перехватывает дыхание.

Хорошо, что московских террористов вспомнил, через этот след можно выйти на верхние ярусы политики, но тут надо быть крайне осторожным. С КГБ играть в шпионские игры крайне рискованно. Можно голову сломать. Пока ничего не могу придумать…

3 января. Москва. Сквер на Грузинской. Морозов и Алейников.

— Значит, Николай, говоришь, что возможно гебня замешана? Это плохо! Значит, если просто написать в милицию, то реакции не будет никакой. «Похеряют» в своих архивах, никто потом ни шиша не найдёт. Сергей Петрович Алейников, крепкий старик с седой шевелюрой, зачесанной к затылку, и густыми чёрными бровями, замолчал, пристально глядя на Морозова.

Ветераны встретились в скверике на Тишинской площади, до которой обоим было идти не далеко. Алейников жил в высотке на Баррикадной, а Морозов в Грузинском переулке. Оба входили в совет ветеранов-лётчиков АДД. Правда Алейников был старше и по возрасту, и по званию. Да и Золотая Звезда Героя, выделяла председателя из остальной ветеранской братии. Шестидесятисемилетний генерал-майор всегда был готов выслушать и помочь товарищам по оружию.

Рассказу Николая Морозова о каких-то перемещениях во времени генерал не поверил, хоть Морозов не создавал впечатления сумасшедшего, и уверял, что сам тоже не верит в эту мистику.

— Петрович! я и сам не верю, но вдруг! Можжет быть нам всё-таки хотя бы по наблюдать?

— Наверное, ты прав, ведь если паче чаяния, и в самом деле что-то случится, совесть потом замучает.

— А что если поступить самым простым способом? Утром 8 января позвонить в милицию при метрополитене и сказать что так и так, в третьем вагоне заложена бомба, взорвётся тогда-то и там-то. Если у них не будет времени на согласование, может быть что-то и получится.

— Может что-то и получиться. Может и нет, могут же не поверить, но так хотя бы шанс появляется.

Генерал глубоко задумался, рисуя прутиком на снегу квадраты и круги. Короткий январский день подходил к концу. Солнце уже почти достигло крыш, и последние его лучи отбрасывали розовые блики по поверхности сугробов. Ветераны помолчали еще несколько минут.

— Давай, Коля, договоримся так. Ты среди своих пару человек позорче подбери. Они пойдут на Лубянку. А я попробую поговорить с людьми из бывших разведчиков. Есть у меня один хороший знакомый. Вот, ещё такой вопрос. Нет ли у тебя знакомых сапёров? Ведь даже если мы ВУ обнаружим, с ним надо будет что-то делать.

— Петрович, знаешь, у меня как-то всё летуны вокруг, в лучшем случае — техники и инженеры. Надо будет всех опросить, может у кого-нибудь есть друзья из сапы [112]. Хотя тут можно и не усложнять. Достаточно в ближайшее отделение милиции подойти и сказать, что под прилавком взрывное устройство. Толькл надо, чтоб человек, который будет обращаться, был уважаемый. Чтобы трудно было нагло послать.

— Да ради хорошего дела, я и сам могу прийти. Хрен, они генералу откажут! Пусть «дежурные» зафиксируют закладку, позвонят мне, я подъеду, и с урной всё будет пучком. Мне еще и медаль дадут, за бдительность. — Алейников поднялся со скамейки и протянул руку для прощания. — Ладно, Николай, давай по домам, мы сделаем все, что в наших силах, а там как фишка ляжет.

8 января. Москва. Метро. Николай Иванович Морозов.

В Москве в субботу 8 января резко потеплело. Ветер с Атлантики принес снегопад и поднял столбик термометра до -5 градусов. Заканчиваются школьные каникулы, но утренники, ёлки и прочие детские мероприятия всё ещё продолжаются. Народу в метро много. Это затрудняло Николаю Ивановичу наблюдение за вагоном, но с другой, исключало привлечение к нему лишнего внимания.