Против течения - Рогов Борис Григорьевич

Протягиваю монетку и забираю наше детище. Первая полоса действительно вся состоит из политических анекдотов. Естественно, не затрагивающих политику Партии, а цитирующих разрешенные перлы «Крокодила». Вторая полоса — несколько интервью на тему кого и как разыгрывали на 1 апреля из комсомольского актива в разные годы. Действительно получилось задорно. Особенно рассказ Люды Гущиной, как её только, что принятую в коллектив райкома отправили в прошлом году на стройку агитировать плотников-бетонщиков. И как её эти самые плотники научили многим новым филологическим выражениям, которые ей очень помогают на работе и в быту.

Третья полоса — юмор на тему культуры, а также краткий обзор комедийного репертуара кино и театров города. Моя новинка была — дать наряду с официальным анонсом, отзывы рядовых зрителей. Кроме текста полосу украсила фотография Чарли Чаплина поедающего башмак, потому что в марте на советские экраны вышел через 50 лет после создания фильм «Золотая лихорадка».

Финалом стала четвертая полоса со спортивным юмором. Шутливыми «советами», и анонсом содержания следующего номера.

Не удивительно, что на следующий день ни одной газеты в продаже уже не было. По такому случаю позвонил Вовчику, поздравил его с успешным дебютом на ниве партийной печати.

ГЛАВА 24. ХОБОТ КРЕПОСТИ АДАМАНТОВОЙ

11 мая, Дворец культуры «Строитель», Оля Коваленко.

Вчера сестрёнка подсунула мне статью про студенческий театр из НЭТИ. Ничего особенного, но выбор пьесы интересен. Некий Вадим Суховерхов поставил «Смерть Тарелкина» и сегодня даёт её в ДК «Строитель». Ирка знает, что я люблю театр и драматургию XIX века. Островский, Мериме, Ибсен… Даже мой любимый Чехов это всё-таки продолжение того же славного золотого века русской литературы. Нельзя было пропустить такое событие, тем более, что «Строитель» почти рядом с домом.

Мы опоздали. Занавес уже распахнут, мизансцена высвечена. Луч софита падает на господина Тарелкина. Декораций практически нет. Бутафоры сильно не заморачивались. Обтянутые мешковиной не то ящики, не то коробки. Из такой же мешковины состряпаны костюмы актёров. Скроены в виде фраков, сюртуков и шинелей. Вернее это всего лишь намёки. Это мне нравится. Декоративной мишура обычного спектакля сделала бы абстрактно-абсурдную пьесу пошлой сатирой. А тут Сухово-Кобылину удалось подняться до Эсхиловского трагизма. Как наша русачка говорила: «В пьесе нет положительных персонажей, «нет людей — все демоны».

Я быстро окидываю взглядом зал и в третьем ряду замечаю паренька в очках. Со спины и в полумраке не понять кто это, но показалось, кто-то знакомый. Я беру Ирку за руку и, из чистого любопытства, боковым проходом пробираюсь вперёд. Это Борька Рогов из тринадцатой группы. Не ожидала я встретить кого-то из однокурсников. Это мне повезло. Рогов прослыл на курсе умением найти халтуру. Думаю, что если я сейчас к нему подкачу, он не сможет отказать. И мне за красивые глаза что-нибудь перепадёт. Заработаю деньжищ и поеду в Крым на каникулах. Ялта Чехова и Бунина, Коктебель Волошина и Цветаевой, Симеиз Толстова… Там много славных мест.

— Боря, привет, — шепчу я ему почти в ухо, — рядом с тобой места свободные? Мы можем сесть?

От неожиданности Борька вздрагивает, но тут же, узнав меня, кивает головой, типа, садитесь не мешайте людям играть.

Тем временем со сцены раздался голос Кандида Касторовича Тарелкина:

— «Решено!.. не хочу жить, нужда меня заела, кредиторы истерзали, начальство вогнало в гроб!.. Умру. Но не так умру, как всякая лошадь умирает, — взял, да так, как дурак, по закону природы и умер. Нет, — а умру наперекор и закону и природе; умру себе всласть и удовольствие; умру так, как никто не умирал!..»