Против течения - Рогов Борис Григорьевич

10 мая 2018 года. Польша. Вольфшанце. Борис Рогов.

Противно прямо над ухом звенит комар. Но отогнать его я не могу, руки меня не слушаются. К одному присоединяется второй, потом третий, и вот уже целый недружный хор выдаёт тоскливое з-з-з-з-з.

Что-то твёрдое упирается мне прямо под рёбра и мешает лежать. Я пытаюсь подвинуться, но чувствую, что не в силах пошевелить ни руками, ни ногами. Только голова с трудом поворачивается на затёкшей шее. Пробую открыть глаза. Серое световое пятно над моей головой свидетельствовало о том, что я не ослеп, что нахожусь в сознании, и что жив, в конце концов.

Пробую сжать кулак. После некоторого волевого усилия это мне удаётся. Расплатой за это становится болезненное покалывание в ладонях. Кровоснабжение в руках восстанавливается. Я начинаю сосредоточенно сжимать и разжимал кулаки, стараясь не задумываться о месте и времени. Постепенно кровь начала циркулировать в организме. Вместе с ней возвращается память. Последнее, что я помню, была сцена с освобождением заложников, где меня продырявил мерзавец Линн.

— Неужели меня похоронили — первая мысль была именно такая, — я лежу в холодильнике или в морге и ожидаю, когда меня кремируют?

Эту мысль я отогнал почти сразу, в морге царит очень специфический запах, а здесь кроме сырой земли, сухой травы и ржавчины никаких других запахов не ощущалось.

— Может, мой труп всё-таки обменяли на Ленку? — пришла мне в голову следующая странная мысль. — Теперь Линн просто хранит мои бренные останки в каком-то сарае? Сейчас он обнаружит, что я пришёл в себя, и повезёт меня за океан.

Нет. Это тоже не то. Нельзя хранить тело вне холодильника. Оно начнёт разлагаться, и тогда точно, будет неспособно к восстановлению.

Я переворачиваюсь на бок, упираюсь руками в землю, подтягиваю ещё плохо слушающиеся ноги и с кряхтением пытаюсь вскочить. Не тут-то было! От резкого движения острая боль пронзает мне поясницу. Чёрт! Надо быть осторожнее, наверное, от долгого лежания мои суставы, связки и сухожилия усохли, или как там называется это явление в медицине? Похоже, понадобится время на реабилитацию.

С грехом пополам я всё-таки встаю на ноги и осматриваюсь. Как ни странно, это оказалась не очень глубокая земляная яма, со стенок которой свисали корни деревьев. Упираясь ногами в откос и подтягиваясь на руках, я с трудом выбираюсь к пролому в плите. Это именно пролом в старой бетонной плите, вернее даже не в плите, а в бетонном основании, в каком-то сооружении.

Вероятно, поверхностные стоки подмыли постепенно старую конструкцию, и я свалился в промоину.

«Старую конструкцию» — в моей голове словно сверкнула молния!

— Неужели? Господи! Не может быть! — пытаюсь я отогнать внезапную догадку. — А перемещение в 1979 год из 2018 может? Почему туда может, а обратно нет? Как же не хочется! Его там застрелили, а ему «не хочется», подсказывает мне внутренний голос.

Надо подниматься быстрее, выходить на свет и разбираться со всей этой ересью. Кто я? Где я? Когда я?

Я преодолеваю последний метр и оказываюсь среди бетонных покосившихся блоков. В десяти метрах светится яркая полоса солнечного света. Я узнаю место, с которого начались мои приключения.

Часы на руке, оказавшиеся всё теми же старенькими «Casio», показывают только одиннадцать часов. Получается, что я провёл в этом странном сне всего около часа. На боку у меня болтается кофр для аппарата. Старенький «Canon», к счастью, совершенно цел. Я, пользуясь глубокой тенью, пролистываю в аппарате последние кадры. Самый последний — смазан. Понятно, я же падал в промоину.

Ладно, хватит сидеть в руинах, пора выбираться к людям. Я весь покрыт пылью, глиной и мелким мусором. Даже в волосах какие-то соломинки. Надо срочно искать, где можно почиститься, а то стыдно в таком виде по заграницам рассекать. И эти проклятые комары, жуть сколько их тут…