Однажды я выберу тебя - Эмма Скотт (2021)

Он надел облегающую рубашку с длинным рукавом, которая подчеркивала рельефность мускулов на руках и широкой груди. Темно-синюю, и цвет ее лишь оттенял темноту глаз. Пока он играл, прядь густых волос упала ему на лоб. Мне хотелось протянуть руку и убрать волосы, ведь тогда я бы к нему прикоснулся.

«Черт».

Я закрыл глаза, и вокруг меня зашумела Аляска. Хижина, где между сломанными досками свистел ледяной ветер. Земляной пол и мы. Завернувшись в тонкие одеяла, мы смотрели видео, призванное, по словам тренера Брауна, проверить нашу силу духа.

Я отвел взгляд от Макса и сердито посмотрел в сторону. Злясь на свою слабость. Стыдясь, что та старая физическая потребность никуда не делась, лишь впала в спячку, выжидая, когда я ослаблю бдительность.

– Эй, Сай? – В голосе Макса явственно звучало беспокойство. – Ты в порядке?

– Да, конечно.

Я поднял на него взгляд, и тут же злость моя исчезла. Хижина испарилась, унося с собой холод, оставив лишь ощущение безопасности. А в этом ни черта не было смысла.

– Урок закончен? – спросил Эдди, закрывая книгу. – Дражайшему Сайласу пора для нас сыграть.

Я моргнул и отвел взгляд от Макса.

– Да, конечно. Какие-нибудь пожелания? Но не классику, – проговорил я. – Для разнообразия что-нибудь посовременнее.

Эдди нахмурился, глядя на роскошный ковер.

– Я бы сказал, есть немного и «современной классики».

– Ну, не знаю, – произнес Макс, все еще сидя рядом со мной на скамейке. – Я много чего считаю классикой.

За окном сверкнула молния, и его лицо осветилось.

– «Меня так сильно пугают гром и молния», – пропел он, стукнув меня по руке. – Скажи, что знаешь «Богемскую рапсодию».

У мамы был песенник с композициями любимой группы, специально для пианино, чтобы я мог их сыграть. Я притворился смущенным, затем начал вступление к первым, более мягким строкам куплета.

– Да! Люблю эту песню, – проговорил Макс, и его счастье передалось и мне.

Я проиграл более медленные куплеты и первые отрывистые звуки, которые вели к третьей части, самой известной.

– Вот твоя знаковая фраза, – произнес я.

– Знаковая? – Макс нахмурился, потом во взгляде его мелькнуло понимание. – Черт, нет.

Я продолжал играть.

– Я жду. Вот она… нет. Ты снова не успел.

Макс наклонился к моему брату.

– Эдди, ты знаешь эту песню? По крайней мере, смотрел «Мир Уэйна»? Пожалуйста, скажи «да».

– Да, кажется, я видел этот фильм, – проговорил Эдди. – Довольно давно. Несомненно, редкое удовольствие. И Сайлас не раз играл эту песню для мамы.

– Сцена в машине, Эдди, – рассмеялся Макс. – Я знаю, ты ее помнишь. Ты же не бросишь меня одного…

– И снова наступает тот момент, – предупредил я.

– Боже, поверить не могу, что делаю подобное, – проговорил Макс, а затем, когда я снова подал знак, начал петь. – «Я вижу смутный мужской силуэт…»

Я так широко улыбался, что заболели проклятые щеки. Мышцы, которыми я не пользовался годами, пришли в движение. После нескольких строчек Макс перестал сдерживаться и так увлекся песней, что я не смог бросить его одного. И тоже запел. Пальцы мои непринужденно стучали по клавишам. Совсем не так я играл классические пьесы.

Тоненький голосок прошептал, что это «Queen», и напомнил, кто такой Фредди Меркьюри и что означает эта песня, но я просто велел ему заткнуться. Заглушил его музыкой и собственным ужасным пением, а затем, рассмеявшись, чуть не свалился со скамьи. К нам присоединился Эдди и, пропев высокие ноты, тряхнул головой. Да, черт возьми, мы все трясли головами, как идиоты. А пальцы мои бегали по клавишам. Я чувствовал музыку, даже не задумываясь о ней.

Мы вели себя чертовски громко. Я исполнил гитарное соло на пианино, за ним последовал финальный куплет, который звучал уже тише. Музыка замедлилась, и удары пальцев по клавишам стали мягче. Во взгляде Макса читалась теплота. Эдди удивительно красивым сопрано пел последние строки.