Однажды я выберу тебя - Эмма Скотт (2021)

Он протянул мне толстую папку, содержащую статистические данные, графики, полицейские отчеты, протоколы задержаний, некрологи, газетные статьи. В каком-то городке в Вирджинии в местной прессе появилась заметка о докторе-одиночке, принимавшем пациентов в передвижной клинике. По его словам, за месяц к нему обращались более двухсот человек, подсевших на наркотики.

– Что это? – спросил я. Сердце ныло, когда я читал некролог, сообщавший о смерти спортсмена-старшеклассника. Он умер от передозировки за три дня до окончания школы.

– А это последствия неожиданно возникших побочных эффектов от приема ОксиПро, – мрачно проговорил Сайлас. – Благодаря мегаэффективной работе отдела продаж, людям в маленьких городках начали выписывать наши таблетки при лечении заболеваний, для которых они даже не предназначались. И люди подсели на ОксиПро. А когда не могли достать таблетки, просто перешли на тяжелые наркотики.

– Черт, – пробормотал я. – Но подожди, большинство опиатов в этом плане безопасны. Они лишь временно облегчают боль.

– Верно, – согласился Сайлас. – Но вспомни собрание Анонимных наркоманов. Сайлас обошел стол и сел рядом со мной. Меня окутал запах одеколона и самой его сущности. Чертовски пьяня.

«Сосредоточься. Это серьезно».

– За последние десять лет, – проговорил Сайлас, указывая на цифры на листе бумаги, что я держал в руке, – «Марш Фарма» в ответе примерно за восемьсот смертей от передозировки только в Аппалачах. Но я не признавался ни в чем подсудном.

Я взглянул на него. Лицо Сайласа находилось так близко, что под налетом сарказма в его глазах я видел глубокое сожаление. Он поймал мой взгляд и резко отодвинулся, увеличив между нами пространство на диванчике, обтянутом темно-бордовой кожей.

– Это ведь плохо, да? – спросил он. – Черт, я знаю, что плохо, но мы не единственная компания, продающая подобные лекарства. И Управление выдавало нам всяческие разрешения, так что, похоже, мы не совершили ничего противозаконного. – В голосе Сайласа звучало презрение. – Мы просто поощряли врачей выписывать обезболивающие таблетки на основе наркотических веществ от мышечных напряжений и зубной боли и породили эпидемию наркомании. – Он потер руками лицо. – Просто полная хрень.

Я взглянул на лежащие передо мной цифры и графики. Страницы потерь и страданий; люди, отправленные в тюрьму за мелкие преступления, которые совершали под влиянием пагубных пристрастий, разрушенные жизни, разбитые семьи.

– Сайлас… не знаю, что сказать, – тихо проговорил я. – Зачем ты мне это показал?

– Не знаю, – признался он. – Потому что ты умный. И благородный. И мы ведь друзья, так? Ты сможешь что-нибудь посоветовать. – Он указал на бумаги, плечи его поникли. – Я не могу это поправить. Слишком много всего. Но я должен что-то сделать.

– «Марш Фарма» придется прекратить выпуск ОксиПро, – проговорил я. – Еще вчера.

– Конечно, – мрачно ответил Сайлас. – Убеди моего отца и совет директоров прекратить продажу самого прибыльного лекарства. Того, что оплачивает их яхты, поездки на Мальдивы и обучение детей в Эксетере.

Он вздохнул и отвернулся к окну. В лучах послеполуденного солнца его светлые волосы отливали золотом. В дорогом костюме, окруженный ореолом света, он казался полубогом, как я и сказал Дарлин.

– Я должен поговорить с папой, – произнес Сайлас. – Предупредить его. Вряд ли ему доложили, что «Марш Фарма» стоит на бомбе замедленного действия. Нас рано или поздно завалят судебными исками, это лишь вопрос времени.

– Тебя беспокоят финансовые последствия для компании? – тихо спросил я.

– Как будущего генерального директора? Да, черт возьми. Мы потеряем сотни миллионов, если не больше. В любом случае, я должен убедить отца и совет директоров, что нужно действовать. Если я буду рассказывать, что «мы разрушаем жизни», они даже слушать не станут. Так что нужно давить на финансовую сторону.