Через пять лет - Ребекка Серл (2022)

– Вот именно, – я горячо встряхиваю его руки, очки падают на пол, я поднимаю их и кладу на диван рядом с Дэвидом. – Там действительно всегда слишком шумно. И мы оба это знаем. И это прекрасно. Прекрасно, что мы во всем соглашаемся друг с другом: что фильмы не мешало бы сократить минут на двадцать, что пешеходов-тихоходов надо выжигать каленым железом, а на пересмотр одних и тех же сериалов не стоит тратить драгоценное время. Обожаю, как ты это произносишь – драгоценное время.

– Вообще-то я…

– Дэвид! – Я обхватываю ладонями его лицо. – Женись на мне. Ну же. По-настоящему. Я люблю тебя.

Близорукие глаза Дэвида изучающе смотрят на меня. У меня теснит в груди. Раз, два…

– Ну ладно, – говорит он.

– Ладно?

– Ладно.

Он смеется, хватает меня, крепко целует, и мы спутанным клубком рук и ног валимся на пол. Дэвид садится и задевает плечом журнальный столик.

– Ох, черт!

Стеклянная крышка деревянного столика вылетает из пазов.

Мы прекращаем дурачиться и хватаемся за столик.

– Держи за ножки, – командую я Дэвиду.

Толкая и пихая крышку, мы возвращаем ее на положенное место и, тяжело переводя дух, таращимся друг на друга с противоположных концов стола.

– Данни, – откашливается Дэвид, – но почему именно сейчас?

Что мне ему ответить? Что доктор Кристина обвинила меня в нежелании смотреть правде в глаза? Что та же самая причина, по которой я увиливала от замужества, теперь вынуждает меня не откладывая выскочить замуж? Что если я выберу этот путь, то другой порастет травой забвения?

Вместо этого я говорю:

– Время пришло, Дэвид. Мы отлично подходим друг другу. Я люблю тебя. Что еще тебе нужно? Я хочу стать твоей женой. Прости, что так долго с этим тянула.

Я не вру. Я просто не открываю всей правды.

– Прощаю, – расплывается в довольной улыбке Дэвид.

Я никогда не видела его таким счастливым.

Он берет меня за руку и, невзирая на то, что журнальный столик отодвинут на безопасное расстояние от дивана, осторожно ведет меня в спальню, мягко подталкивая в спину до тех пор, пока я не опускаюсь на кровать.

– Я тоже люблю тебя, – шепчет он. – Если вдруг до тебя не дошло.

– Дошло. Я знаю.

Он раздевает меня, волнуясь, как в первый раз, хотя обычно, чтобы заняться любовью, нам не требуется создавать романтическое настроение. Неуемной фантазией мы не отличаемся, да и время нас неизменно поджимает. Впрочем, страсти мы предаемся – да и всегда предавались – со всей душой. Мы с Дэвидом скроены по одним лекалам. Раньше мы частенько обсуждали, что и как для нас лучше, и теперь понимаем друг друга с полувзгляда. Дэвид чуткий и щедрый на ласку, и хотя мы не настолько честолюбивы, чтобы претендовать на звание несравненных любовников, скажу одно: секс с Дэвидом мне никогда не надоест.

Но сегодня все по-иному.

Дэвид протягивает правую руку и начинает расстегивать мою белую рубашку. Его пальцы холодны, и я зябко поеживаюсь. Рубашка на мне старая, от «Джей Кью». Простецкая и унылая. Будничная. А под ней и вовсе тоска – старый потертый бюстгальтер. Впрочем, для сегодняшней ночи все это не имеет никакого значения.

Дэвид не торопится. Смакуя происходящее, он сосредоточенно высвобождает пуговицы из петелек, одну за одной, до самой последней. Я повожу плечами, и рубашка ворохом падает к моим ногам.

Дэвид кладет одну руку мне на живот, другой нащупывает молнию на юбке и медленно тянет ее вниз. Я приподнимаюсь. Меня охватывает огонь желания. Юбка скользит по моим икрам и растекается на полу. Я переступаю через нее, отбрасывая в сторону. Мое нижнее белье от «Натори» режет глаз: лифчик из чистого хлопка не гармонирует с черными шелковыми трусиками. Я быстро избавляюсь от них обоих и опрокидываю Дэвида на постель. Склоняюсь над ним, слегка касаясь грудью его лица. Он приподнимается и кусает ее.

– Ой! – протестующе вскрикиваю я.