Через пять лет - Ребекка Серл (2022)

Я люблю строгий порядок проведения сделок и кристально ясный язык документов, где нет места двоякому толкованию или ошибкам. Люблю четкие и однозначные формулировки, в которых белое – это белое, а черное – это черное. Я люблю трубный глас апокалипсиса, когда при завершении сделки – особенно сделки мирового масштаба, которыми, собственно, и занимается «Уочтелл», – возникают непреодолимые препятствия и все, так кропотливо созданное нами, летит в тартарары. Люблю сумбур, разлад и панику и тот сладостный миг, когда в разгар самого безнадежного отчаяния все вдруг разрешается само собой, стороны приходят к согласию и подписывают договоры. Сделка заключена. Дело сделано. Это ли не великое счастье! Никакой день в суде не способен вызвать во мне подобную эйфорию. Договоры скреплены, припечатаны словом. Непреложны. Можно сколь угодно жонглировать ничего не значащими словами, убалтывая судей и присяжных, но попробуйте поймать эти слова и перенести на бумагу, написать их черным по белому, связать нерушимыми узами так, чтобы они уже никогда не разошлись с делом. Это ли не высочайшее искусство? Это ли не истинная поэзия?

В субботу я забегаю домой, чтобы принять душ и переодеться, и только в воскресенье, за полночь, нога за ногу, возвращаюсь, чтобы наконец всласть отоспаться. Дэвид уже видит десятый сон, но на барной стойке меня ждет записка, а на полке в холодильнике – моя обожаемая паста с сыром и перцем из «Л’Артузи». Дэвид, он такой – всегда позаботится и о моей любимой пасте, и о моей любимой шоколадке. Он тоже все выходные провел в офисе, но, в отличие от меня и моих коллег, сотрудники хедж-фонда распоряжаются своим рабочим временем по собственному усмотрению. Я же завишу от прихотей партнеров и клиентов и капризов фондовых рынков. Разумеется, фондовые рынки влияют и на хедж-фонды, однако компания Дэвида занимается долгосрочными инвестициями, и ежедневные авралы его работникам неведомы. «Мой кабинет – моя крепость», – шутит Дэвид.

У меня два пропущенных звонка и три текстовых сообщения от Беллы. Я не отвечала ей все выходные, точнее – всю неделю. Она не знает, что мы с Дэвидом заново обручились на полу в гостиной и всерьез решили пожениться в декабре сего года, как только у нас выдастся свободная минутка.

Я быстро набираю ей послание: «Все выходные трудилась без продыху. Позвоню завтра».

Я не спала почти трое суток, однако меня переполняет бешеная энергия. Документы подписаны! Завтра, то есть уже сегодня, наши клиенты объявят о приобретении компании с годовым оборотом в миллиарды долларов. Это позволит им не только расширить свое присутствие на мировых рынках, но и облагодетельствовать человечество самыми современными технологиями покупки еды.

Я словно под кайфом. Со мной такое бывает, когда мы закрываем важное дело. Я никогда не пробовала кокаин, если не считать того ночного недоразумения в колледже, но, думаю, ощущения схожие. Сердце готово выскочить из груди, зрачки расширены. Я вот-вот пущусь вскачь. Пробегу марафон. Мы победили!

Я беру со стойки початую бутылку кьянти и наливаю вино в бокал. Присаживаюсь за кухонный столик и смотрю в большое окно, выходящее в парк. Там царит полумгла, и лишь огни фонарей освещают деревья и дорожки. Когда я только-только переехала в Нью-Йорк, я частенько околачивалась возле Грамерси-парка, мечтая, что когда-нибудь перееду сюда жить. Время пришло, и нам с Дэвидом вручили ключ от ограды парка. Теперь мы можем там гулять, когда нам вздумается. Но мы, естественно, не гуляем. Нам не до того. Мы сходили в парк в тот единственный день, когда получили ключ: откупорили бутылку шампанского, долго ждавшую своего часа, поздравили друг друга и больше туда не наведывались. Впрочем, смотреть на него из окна тоже сплошное удовольствие. Наш дом расположен очень удобно, в самом центре. Я даю себе обещание, что как-нибудь на днях мы с Дэвидом спустимся в парк со стаканчиками холодного кофе и поговорим о намечающихся свадебных торжествах.