Неразгаданное сердце - Картленд Барбара

Обратно Вирджиния ехала медленно, наслаждаясь тихой английской дорогой, с высокими зарослями жимолости и цветущего шиповника по обе стороны, и теплом теперь уже окончательно взошедшего солнца. Она повернула к большим парковым воротам. В первый раз, когда Вирджиния подъезжала к замку, она видела их только мельком, но теперь, глядя на затейливое литье с золотыми детальками, на каменных львов, поддерживающих фамильный герб, на колонны по обеим сторонам, она пришла в восторг. Именно так, по ее представлению, и должны были выглядеть ворота огромного поместья.

«Наверное, я все-таки сноб, — подумала она, переходя на легкий галоп. — Казалось бы, я должна ненавидеть английскую показуху. Вместо этого восторгаюсь тем, что здесь все сделано с таким вкусом, так гармонично, ничто не оскорбляет ни слуха, ни зрения. — Тут она вспомнила Маркуса Рилла и добавила:

— Если не считать, конечно, некоторых людей».

Она перевела лошадь на шаг и тихо ехала под деревьями, когда увидела, что к ней верхом на лошади приближается герцог. Вирджиния почувствовала, что сердце у нее перевернулось, и поняла, что отныне, когда бы она его ни увидела, ей всегда будет казаться, что не хватает дыхания и что земля уходит из-под ног.

Она остановила свою лошадь и стала ждать. Ее глаза сияли, а лицо излучало радость при виде приближающегося герцога.

— Вирджиния! — воскликнул он, и она заметила, что он долго и быстро ехал, так как его конь был весь взмыленным. — Я размышлял, — пояснил герцог, — а мне лучше думается, когда я быстро еду.

Она ничего не сказала в ответ, потому что слова были не нужны. Важно только, что они вдвоем, что они могут смотреть в глаза друг другу, а остальное все не имело значения. Лошади пошли рядом по дороге.

— Где ты была? — спросил герцог.

Вирджиния хотела рассказать ему, но тут же вспомнила напутствие герцогини. У Вирджинии не было ни малейшего желания обманывать любимого человека, но герцогиня просила сохранить тайну, и нельзя было обмануть ее доверие.

— Я каталась, — сказала Вирджиния, и это была правда.

— Я тебе говорил когда-нибудь, как прекрасно ты смотришься на лошади? — спросил он.

— Я начинаю зазнаваться, — улыбнулась Вирджиния.

— Хочешь, я скажу, что я о тебе действительно думаю? — спросил он, но она покачала головой.

— Мы уже совсем близко от замка, — напомнила она, — и можем вызвать подозрение, а нам сейчас следует соблюдать чрезвычайную осторожность.

Она вспомнила, как леди Шелмадайн старалась поймать герцога в свои сети, и решила, что эта дама — ее злейший враг.

— Ты дрожишь, — заметил герцог. — Что случилось?

— Мне кажется, я боюсь, — ответила Вирджиния. — То есть я знаю, что боюсь. Не только за твою жизнь, но и потому, что мы так счастливы. От некоторых людей ничего не ускользнет.

Герцог инстинктивно взглянул на замок, и радость исчезла с его лица.

— Ты права, Вирджиния, — согласился он. — Нам нужно быть осторожными.

— Леди… леди Шелмадайн… — запинаясь, проговорила она.

— Я знаю, — отозвался он, — но я не думал, что и ты знаешь.

— Женщины очень проницательны, — сказала Вирджиния.

— Понимаю, — ответил он, — Я свалял дурака. Прости меня, Вирджиния, если можешь.

Он повернул свою лошадь и, как будто их встреча произошла случайно, приподнял шляпу и отъехал от нее, направляясь к конюшням. Вирджиния непроизвольно повернула свою лошадь в другую сторону и поскакала вдоль озера. Минут через пятнадцать она повернула назад и подъехала к замку со стороны парка.

Оставив в конюшне лошадь, она зашагала к дому. Вошла в холл и почувствовала, как изменилась вся атмосфера. Раньше в доме веяло теплом и надежностью. Сейчас витал дух предательства и опасности.