Неразгаданное сердце - Картленд Барбара

— Да, это он, — подтвердил герцог. — Наденьте его на шею матери, мисс Маршбанкс, а я прикажу, чтобы его не снимали, ведь она хотела, чтобы ее похоронили в нем. Когда придет врач, постарайтесь, чтобы у нее на плечах был шарф. Врач наверняка прослушает ей сердце, так как подумает, что она умерла от сердечного приступа, а это и есть на самом деле. Она была жива, когда я нес ее из покоев лорда Рафтона и, как вы обе видели, сердце не выдержало того, что ей довелось пережить. Она действительно умерла не от удушения, а от сердечного приступа. Вам ясно?

— Да, конечно, — покорно проговорила мисс Маршбанкс.

— А вам, мисс Лангхоулм? Вам тоже ясно? — спросил герцог. — Вы новичок среди нас, но, как мне кажется, вы понимаете, что речь идет о чести семьи, и я бы просил вас, чтобы ни одно слово о том, что вы видели, не проникло за пределы этой комнаты.

— Я обещаю, — тихо сказала Вирджиния. Герцог подошел к кровати и посмотрел на герцогиню. Понимая, что в такой момент ничто не должно мешать матери и сыну, Вирджиния отвернулась. Мисс Маршбанкс уже была у окна и опускала шторы. Затем снова заговорил герцог, и его голос нарушил тишину, которая стала почти давящей:

— Сейчас я пошлю за врачом. Вы, мисс Маршбанкс, сделайте то, что я просил. А вы, мисс Лангхоулм, постойте, пожалуйста, у двери и проследите, чтобы никто не вошел. Я не хочу, чтобы горничные или кто другой узнали о смерти моей матери до того, как мисс Маршбанкс подготовит ее к приходу врача.

— Я понимаю, — сказала Вирджиния, с трудом найдя силы для этих слов.

Герцог повернулся и вышел из комнаты. Вирджиния посмотрела на мисс Маршбанкс, которая снова стояла у кровати с искаженным от рыданий лицом.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила Вирджиния.

— Только тем… что просил его светлость, — едва проговорила мисс Маршбанкс. — О, моя… бедная… бедная… госпожа! И как… могло… такое случиться…

— Вы не должны винить себя, — сказала Вирджиния.

— Если бы только… я не оставила… письмо! — с отчаянием в голосе воскликнула мисс Маршбанкс.

Вирджинии захотелось успокоить ее, но она понимала, что сейчас неподходящее время. У обеих были дела, поэтому девушка вышла из комнаты, притворив за собой дверь, и встала возле нее в коридоре. К счастью, комната герцогини была последней, и, так как горничные давно закончили уборку, никого вокруг не было. Вирджиния немного постояла, затем, почувствовав, что ноги больше не держат ее, она присела на один из бархатных стульев с высокой спинкой, которые стояли через равные промежутки вдоль всего коридора.

Только теперь вся важность случившегося начала медленно доходить до ее сознания. Она подумала, что никогда не сможет забыть того мгновения, когда увидела лорда Рафтона с почти дьявольским выражением лица, схватившего герцогиню за шею. Затем, когда вся картина восстановилась в ее памяти — вялые руки герцогини со сверкающими кольцами, вытянутые на столе, ее лицо, малиновое, искаженное гримасой, с остекленевшими глазами, чернильница, опрокинутая на ковер, и перо, лежащее рядом, — она вспомнила еще одну деталь. На полу, очевидно тоже сброшенный со стола, лежал листок бумаги — такого же размера, цвета и формы, как тот, который лорд Рафтон подписывал по просьбе герцогини, когда она брала Вирджинию с собой, чтобы навестить его. В тот раз герцогиня утверждала, что это было любовное послание, которое он написал ей много лет тому назад. Но даже несмотря на ужас и смятение при виде герцогини, падающей полуживой из-за стола, Вирджиния заметила листок бумаги. А теперь она поняла, и у нее не осталось ни тени сомнения, что это был чек!

Глава 10