Ловушка для птиц - Виктория Платова (2018)

Оно проливало свет на мотивы, но никак не объясняло поступки. И в нем не было ничего, что приблизило бы к пониманию Филиппа Ерского и Лии Александровой. С некоторых пор Сергей Валентинович думал о них только так – в связке. С мятущимся гением смычка все было, в общем, понятно и выстраивалось по классической парадигме не слишком любимого Брагиным триллера. Судьба с самого начала повернулась к Филиппу самой жуткой своей стороной. Его мать повесилась, а мальчика сдали в приют, едва ему исполнилось три года. Семья матери не нуждалась в нем и с облегчением забыла о его существовании. Он сжег семью, как только немного подрос. Этого не смогли доказать, да и не пытались особо – слишком уж чудовищной выглядела правда. Возможно, речь шла о каком-то органическом поражении мозга. Возможно, это было следствием психологической травмы. И в любом случае все закончилось бы плачевно. Если бы не Шаман (теперь Брагин склонялся к мысли, что он – очень мощный психотерапевт, экстрасенс, и черт знает что еще, такое же мощное). Шаман практически спас мальчика, избавил его от ада внутри себя. Не до конца, проявления жестокости наблюдались, но уже в значительно меньших размерах. А место этой вселенской черноты занял великий талант музыканта.

В роли Шамана Брагин неожиданно увидел Моргана Фримена, но вовремя вспомнил, что тот – русофоб и к тому же обвиняется в сексуальных домогательствах. И сменил Фримена на Аль Пачино, вроде бы ни в чем, кроме большого кино, не замешанного.

В принципе Шаман мог оказаться кем угодно, потому что никаких внешних характеристик Филипп ему не давал. Наверное, так бывает, когда пытаешься смотреть на солнце: толком ничего не разглядеть, а от него зависит твоя жизнь.

Именно эта мысль и прослеживалась в дневнике, едва ли не до самого конца. А потом Шаман исчез, как будто Филипп запретил себе думать о нем.

Лия Александрова – совсем другое дело. Она повторяет историю Филиппа с точностью до наоборот. Не в плане зверств, конечно. Достаточно было сделать несколько запросов в Северск, а затем – в Новосибирск, чтобы картина ее жизни начала проясняться. Но только лет до семнадцати, где она – победительница областного конкурса юных скрипачей и многих олимпиад, в том числе по математике, информатике, химии. Светлая голова, которой прочат большое будущее. А по окончании школы ее ждут Москва, Питер и любой другой вуз Европы и Америки – тут уж по желанию. Удивительная судьба для сироты, которую воспитала бабушка из глухого сибирского Северска.

Но она пропадает. Ни один из вузов так не дождался Лии Александровой.

Слишком много сирот. Вот что думает Брагин.

Детство и отрочество Ерского надежно спрятано, утоплено в выгребной яме нежелательных воспоминаний. Зато потом – свет. Совсем другое дело Лия Александрова: с ее детством и отрочеством как раз все понятно, – вот оно стоит на табуретке, ярко освещенное. Но что было потом? Что их связывает, кроме зеркального отражения друг в друге, где правое и левое поменялись местами? Или уместнее говорить о давно забытых в цифровую эпоху фотографических позитиве и негативе?

Как бы то ни было, теперь Лия мертва. Оба они мертвы – и Лия, и Филипп.

А ее бабушка? Она жива?

…Тоже умерла. Года три назад.