Ловушка для птиц - Виктория Платова (2018)

Ровно через полчаса Брагин уселся в кресло, и Макс трясущимися руками начал намыливать Сергею Валентиновичу щеки и подбородок. А еще через пять минут дверь «Серпико» распахнулась, где-то в глубине помещения весело звякнул гонг, и спустя мгновение во всех многочисленных зеркалах барбершопа отразилась крутая волна.

Посреди «Серпико», широко расставив ноги, стояла Ника Селейро. Неотразимый в своем болезненном совершенстве андрогин. Возможно, между абстрактными двумя комнатами и не было дверей, но в комнатах Ники все обстояло просто прекрасно, она могла вытатуировать целых пять дверей, десяток, тысячу. И свободно перемещаться сквозь них, становясь кем угодно.

– Привет, – хриплым низким голосом сказала она Максу, и тот выронил бритву.

Бритва весело зазвенела по плиточному полу.

– Э-э… здравствуйте…

– Мы созванивались.

– Да.

– Я бы хотела получить обещанное.

– Да.

Макс не двигался, завороженно разглядывая татуированную волну на лице андрогина.

– Я жду.

– Да. Да.

Пора было выбираться из пены, как той сраной Афродите, но Брагин всё медлил, так не хотелось ему разрушать покой Ники Селейро. Слишком долго он промакивал салфеткой подбородок, – ровно до тех пор, пока она наконец не узнала его. И не улыбнулась сквозь зеркало своей быстрой механической улыбкой.

– Ловушка для птиц, – произнес Брагин вместо приветствия.

– Вы попались? – Волна сочувственно взметнулась над бровью Ники.

– Нет. Вы.

– Не думаю.

– Зачем-то же вы пришли сюда?

– За тем, что принадлежит мне.

– Вы уверены.

– Абсолютно. Вы ведь тоже уверены.

Уверены, потому что не удержались и вскрыли ноут. Так поступила бы любая полицейская ищейка. Вот что хочет сказать Ника. И она прекрасно держится, приходится признать.

– Девушка, которая оставила это здесь, умерла.

– Я знаю.

– Она была убита, – поднял ставки Брагин.

– Мне жаль. Очень. – Андрогин поднял ставки еще выше. – Меньше всего я хотела этой смерти.

– Помнится, вы не могли даже толком вспомнить девушку. А теперь – такие откровения. Что вас связывало?

– Это допрос?

– Пока только беседа. Но лучше больше не лгать.

– Хорошо, я постараюсь.

Еще никогда в жизни Брагин не участвовал в такой странной мизансцене: спиной к человеку, с которым говорит. Но он хорошо видел лицо Ники, и она хорошо видела его лицо. Этого достаточно. Пока.

– Так что вас связывало?

– Она была моей любовницей, – просто сказала Ника. – Наверное, именно так она и думала.

Брагин решил пропустить вторую фразу, сосредоточившись на первой:

– Как долго?

– Недолго.

– То есть это была просто связь.

– Наверное, именно так она и думала, – снова повторила Ника.

– Вы познакомились у вас в студии?

– Да. Она пришла делать татуировку.

– И?

– Мы понравились друг другу. И нравились до тех пор, пока кое-что не начало проясняться. Возможно, все сложнее, но обсуждать это с вами я не буду.

– Расскажите о ней.

– Нечего рассказывать.

– Я не спрашиваю вас, – тут Брагин на секунду запнулся, подбирая слова, – об интимной стороне отношений. Что-нибудь… мм-м… биографическое. Она же делилась с вами своим прошлым?

– Неохотно. Долгое время я знала только, что она откуда-то из провинции.

– Сибирь – не совсем провинция, не так ли?

– Возможно.

– Вам знаком человек по имени Филипп Ерский? Он тоже из Сибири.

– Кажется, мы уже обсудили это в ваш прошлый визит.

– Я помню. Тогда вы солгали. Что скажете сейчас? Пока это просто беседа, но лгать не советую.

– Хорошо. – Ника была сама покладистость. – Нас представляли друг другу.

– Где? Когда?

– Если я скажу, что в салоне…

– Я не поверю вам. У Ерского не было ни одной татуировки.

– Хорошо. Мы познакомились на какой-то благотворительной вечеринке. Шапочно и сто лет назад.