Ловушка для птиц - Виктория Платова (2018)

Пять минут назад, еще до того, как Элка приложила ладони к самому внушительному из парусников, Брагин сделал ей предложение.

– Ты согласна?

– А это сложно – продуть печь?

Элке Гусаровой нравилось дразнить Брагина.

– Ты согласна? – снова повторил Брагин.

– Может быть.

– Это не ответ.

– Хочу сидеть у печки и смотреть на огонь.

– У этой или вообще?

– У этой, – сдалась Элка, наконец-то сделав Брагина счастливым: постель с самой красивой девушкой филфака перестала быть отдаленной перспективой и перешла в разряд среднесрочных.

На следующий день они подали заявление, и Брагин ровно три недели из четырех, отпущенных на раздумья, не уставал благодарить своих верных союзников – суровые трехмачтовые бриги и развеселых пейзан. А потом недотрога Элка с ходу переспала с итальяшкой, которого приволок в университетскую общагу ее однокурсник Грунюшкин. Тут-то все и закончилось. Но Брагину об этом никто не сообщил. Да и некому было сообщать: Элка благополучно укатила с итальяшкой на историческую родину, в Гепатиты, знакомить будущего мужа с родственниками-пейзанами. Совсем не такими развеселыми, как голландцы с изразцов. Гиблое место – Апатиты.

Гиблое место – Элка.

Итальяшка побарахтается немного и сбежит. К своим Софи Лорен и Орнеллам Мути, в Тоскану, Милан и окрестности. А Брагину останется только ждать. Ну что ж, подождет.

Чтобы как-то скрасить ожидание, он начистил физиономию Грунюшкину. После чего оба отправились в ближайший пивбар – мириться и философствовать.

– Кто он? – спросил Брагин у Грунюшкина. – Откуда он вообще выперся, хрен с горы?

– Да никто. А выперся из Флоренции. Лекции читать по Кватроченто.

– По чему? – опешил Брагин.

– Тебе не понять. Проехали.

– Не понять. Это верно. Как невеста, без пяти минут жена, сваливает с другим без всяких объяснений. Любовь с первого взгляда, что ли?

Циничный гуманитарий Грунюшкин посмотрел на Брагина с сожалением:

– Дурак, что ли? Любовь здесь при чем?

– Что тогда?

– Италия. Ей Италия подмигивает, если будет правильно себя вести. Ничего личного.

Брагин снова почувствовал желание съездить Грунюшкину по морде. Такое непреодолимое, что пришлось срочно занимать руки ошметками вяленого леща.

– Вот что ты ей можешь предложить, брателло?

Сидеть у печки и смотреть на огонь.

– Мало ли что. У меня большие перспективы.

– Адвокатская контора? Или в органы подашься? Тоже мне, предел мечтаний.

– Хорошие адвокаты на вес золота.

– Ну, ты пока не хороший, и даже не адвокат.

Лещ не ко времени кончился, и Брагин немедленно вцепился в кружку с недопитым пивом.

– Но она же согласилась, Элка…

– На бесптичье и жопа соловей, – хохотнул Грунюшкин. – Вот она тебя и держала до последнего, мирилась с твоей образиной. А потом, бац, – и павлин нарисовался. Реальный, из Кватроченто. Тут уж не поправить. Забей на нее – и всё.

– Это как?

– Как и не было. Девок-то полно.

– Итальяшек тоже, – продолжал упорствовать Брагин. – Про пиндосов вообще молчу. И разных прочих шведов.

– А ты неприхотливую ищи. От сохи. Провинциалку без закидонов.

Элка Гусарова ровно такой и была – провинциалкой от сохи, и даже особых закидонов за ней на наблюдалось. Так что теория Грунюшкина трещала по швам, швы расходились и ширились, и Брагин тут же принялся заливать их пивом. Дальнейшее он помнил смутно. Помнил, что Грунюшкин приволок откуда-то двух шмар явно не студенческого вида, и все вместе они отправились на Бармалееву. После постыдной во всех отношениях ночи у Брагина жутко болела голова, к тому же шмары обнесли квартиру, утащив с собой еще прабабкины драгоценности: золотой крестик, брошку с рубинами, два серебряных полтинника и камею времен императора Александра Третьего.

В милицию Брагин не пошел, ограничившись очередным избиением Грунюшкина, – после чего они подружились окончательно.