Город и город - Чайна Мьевилль (2020)

Этот аромат тайн и недомолвок – каким бы циничным и незаинтересованным ты себя ни считал, – он лип к тебе. Когда мы вышли, Корви стала разглядывать фасады старых обветшавших складов. Возможно, она чуть дольше, чем следовало, посмотрела в сторону магазина, который – как она наверняка понимала – был в Уль-Коме. Она чувствовала, что за ней наблюдают. Мы оба это чувствовали – неспроста – и поэтому нервничали.

Мы сели в машину, и я повез Корви обедать в бешельский маленький Улькоматаун. Да, это была провокация, но нацеленная не на Корви, а на вселенную, что ли. Улькоматаун находился к югу от парка. Увидев его особые цвета, шрифты на вывесках, облик фасадов, гости Бешеля считали, что смотрят на Уль-Кому и поэтому поспешно и нарочито отводили взгляд (настолько, насколько иностранцы вообще могут развидеть). Но более внимательный и опытный наблюдатель замечал китчевый, пародийный дизайн зданий. Детали отделки зданий здесь выкрашены в «бешельский синий», один из запрещенных цветов в Уль-Коме. Все эти дома находятся здесь.

Несколько улиц с гибридными именами – иллитанские существительные с бешельским суффиксом – Юл-Сайн-штрас, Лилиги-штрас и так далее – были центром культурного мира для небольшого сообщества улькомских экспатов, живущих в Бешеле. Они перебрались сюда по разным причинам – из-за преследований по политическим мотивам, ради заработка (и как же, наверное, эти патриархи, которые прошли через значительные трудности при эмиграции, сейчас жалеют о своем решении), из-за собственных причин или из-за любви. Большинство из тех, кому еще нет сорока – уже второе или третье поколение иммигрантов; дома они говорят на иллитанском, а в городе – на правильном бешельском. Возможно, в их одежде можно заметить влияние улькомской культуры. Местные хулиганы и другие подонки иногда избивают их на улице и бросают камни в окна их домов.

Сюда приходят бывшие жители Уль-Комы, чтобы купить выпечку, жаренный в сахаре горох, благовония. Ароматы бешельского Улькоматауна – это хаос. Ты инстинктивно пытаешься забыть их запах, думаешь о том, что он переплыл через границу – так же неуважительно, как и дождь. («Дождь и дым живут в обоих городах», – гласит пословица. В Уль-Коме есть такая же, только в ней одно из подлежащих – «туман». Иногда можно услышать варианты с другими атмосферными явлениям, или даже с мусором и отбросами – а смельчаки даже говорят про голубей и волков.) Но запахи данного района находятся в Бешеле.

Очень редко какой-нибудь молодой улькомец, плохо знающий ту часть своего города, которая пересекается с Улькоматауном, по ошибке забредает сюда и спрашивает дорогу у кого-нибудь из местных, приняв его за соотечественника. Эта ошибка быстро обнаруживается – ничто не тревожит человека так, как намеренная попытка демонстративно его развидеть. Пролом в таких случаях обычно проявляет милосердие.

– Босс, – сказала Корви. Мы сидели в кафе на углу «Кон уль Кай», в котором я часто бывал. Я – вероятно, как и многие из бешельцев-завсегдатаев – бурно приветствовал хозяина, назвав его по имени. Возможно, он меня презирал. – На хрена мы сюда пришли?

– Да ладно тебе, – ответил я. – Улькомская еда. Ты же о ней мечтаешь. – Я предложил ей чечевицу в соусе с корицей, густой сладкий чай. Она отказалась. – Мы здесь, – сказал я, – потому что я пытаюсь пропитаться атмосферой. Проникнуться духом Уль-Комы. Корви, черт побери, ты же умная. Все, что я говорю, тебе уже известно. Давай, помогай мне. – Я стал загибать пальцы. – Она была здесь, эта девушка – эта Фулана, Бела. – Я едва не сказал «Мария». – Когда она была здесь? Три года назад. Она тусуется с местными политическими активистами сомнительной репутации, но ищет что-то другое – то, что даже они считают не стоящим внимания. Они не могут ей помочь. Она уезжает. – Я сделал паузу. – Она собиралась в Уль-Кому.

Я выругался, Корви тоже.

– Она что-то изучала, – сказал я. – Итак, она уходит на другую сторону.

– Мы так думаем.