Город и город - Чайна Мьевилль (2020)

– Ни малейшего. Говорю то, что компьютерщики мне написали на бумажке. – (Возможно, когда-нибудь мы наконец перестанем шутить на тему «Я не понимаю Интернет».) – Кстати, свой MySpace она не обновляла с тех пор, как переехала в Уль-Кому.

– Значит, вы в ней не разобрались?

– К сожалению, Сила была не со мной.

Это действительно оказалась на редкость непримечательная и неинформативная комната. Комната Иоланды, располагавшаяся дальше по коридору, напротив, была доверху набита хипстерскими игрушками, романами и DVD, а также относительно экстравагантными туфлями. Ее компьютер исчез.

Я тщательно осмотрел комнату Махалии, сверяясь с фотографиями, которые милиция сделала сразу после того, как вошла в квартиру – еще до того, как книги и разную мелочовку снабдили метками и внесли в протокол. Вход в комнату перекрыли, и сотрудники милиции не давали студентам к ней приближаться, но, выглянув из двери, у которой лежала небольшая груда венков, я увидел в обоих концах коридора группки однокурсников Махалиии – молодых женщин и мужчин с осмотрительно прикрепленными к одежде бейджиками посетителей. Они перешептывались друг с другом. Кое-кто плакал.

Никаких блокнотов и дневников мы не нашли. Датт выполнил мою просьбу предоставить мне копии ее учебников: похоже, что ее любимым способом учебы было написание многочисленных комментариев на полях. Сейчас на моем столе лежали стопки листов: книги отксерили в спешке, и поэтому типографский текст и пометки гуляли во все стороны. Разговаривая с Корви, я одновременно читал налезающие друг на друга строчки сокращенных аргументов «за» и «против» на полях «Народной истории Уль-Комы».

– Какой он, ваш визави? – спросила Корви. – Он – ваше улькомское «я»?

– Скорее я – это его «ты». – Фраза была не лучшая, но Корви рассмеялась.

– А какой у них офис?

– Он похож на наш, только канцелярка получше. Пушку у меня отобрали.

На самом деле участок сильно отличался от нашего. Да, он был лучше оснащен, но, кроме того, он был просторный, открытого типа, с большим числом белых досок и отгороженных рабочих мест, рядом с которыми спорили и перебранивались сотрудники милиции. Им наверняка сообщили о моем прибытии, но они все равно с нескрываемым любопытством глазели на меня, когда мы Даттом шли мимо его кабинета, полагавшемуся ему по должности, к кабинету его босса. Скучающий полковник Муасис встретил меня речью о том, что мой визит – добрый знак, свидетельствующий о том, что отношения между нашими странами меняются, что он возвещает дальнейшее сотрудничество. Он спросил, не нуждаюсь ли я в чем-нибудь, и заставил меня сдать оружие. Об этом мы заранее не договаривались, и я попытался спорить, но быстро отдал пистолет, чтобы не испортить все с самого начала.

Когда мы пересекли еще одну комнату под не очень-то дружелюбными взглядами, кто-то, проходя мимо, подчеркнуто приветствовал его: «Датт».

– Я задел кого-то за живое? – спросил я.

– Какие мы чувствительные, – ответил Датт. – Вы же бешелец, на что вы рассчитывали?

– Козлы! – воскликнула Корви. – Не может быть.

– У меня нет действующей улькомской лицензии, я здесь в роли советника и так далее.

Я заглянул в стоящий рядом с кроватью шкаф. Там даже Библии не было – то ли потому, Уль-Кома – светское государство, то ли из-за лоббирования со стороны церкви «Люкс темпларс» – хоть и отделенной от государства, но по-прежнему уважаемой.

– Козлы. Значит, сообщить нечего?

– Я дам тебе знать, если что.